Бролен покачал головой, теряясь в догадках: никакой уверенности ни в чем, даже в выстраивающейся схеме. Он немного знал о прошлом Спенсера, и это была почти вся информация.

Первую жертву — Мередит — он выбрал по расовому признаку: как и он, чернокожая; юная, доверчивая, открытая людям, следовательно, более уязвимая и подходящая для манипуляций. Многие серийные убийцы выбирают жертв «под себя». Этот мир своей осторожностью превращает нас в параноиков…

Однако перерыв между ростом желания и его воплощением с каждой новой жертвой становился короче. В третьем случае Линч действовал намного быстрее — вошел во вкус и обрел уверенность, что способен понравиться людям.

Бролена смущало происхождение жертв. Афроамериканка, русская, испанка. Ты же сам не таешь, чего хочешь, Спенс? Кого ты ищешь? Начал с кого-то, похожего на себя. Бролен буквально почувствовал: для первого раза Спенсер выбрал человека, близкого ему по цвету кожи, это позволяло в большей степени чувствовать себя в безопасности; хотя даже в этом случае ему потребовалось длительное время, чтобы решиться на преступление, обратить фантазии в реальность.

Согласно полицейскому отчету, Мередит исчезла вскоре после полудня, вероятно, по пути из церкви недалеко от Нави-Ярд в Бруклине. Айлиана жила на Кони-Айленде — для Спенсера поиск жертв вдали от дома был священным принципом. Что касается Хулии, она обитала в Короне в Квинсе, очень далеко от логова насильника. Каждый раз Спенсер все больше удалялся от своего жилища, это доказывало, что первое преступление он совершил в удобном для него месте, а потом осмелел.

Итак, нужно начинать с первой жертвы, факты могут сказать больше, чем сам Линч.

Обнаружить связь между ним и Рейчел Фаулет. Почему у него оказалось ее фото?

«Умоляю, сделайте так, чтобы с моей дочерью ничего не случилось! Ничего плохого, найдите ее…»

Бролен закрыл глаза.

Мистер Фаулет позвонил ему и назначил встречу. Его супруга старалась справиться с эмоциями, и только под конец, когда он уже стоял на пороге, собираясь уходить, она зарыдала; эти звуки, шедшие из самой глубины души, были слишком хорошо знакомы Бролену. Она умоляла его вернуть их дочь живой и здоровой. Тогда никто еще не знал, что она похищена — до публикации фото Рейчел в «Пост» ее родители надеялись, что она попросту заблудилась в лесу, потеряла память в результате какого-нибудь несчастного случая или тайком уехала. Любая версия, лишь бы не думать о худшем.

Спустя время после этого звонка Бролен все еще не мог размышлять о страданиях семьи Фаулет отвлеченно, он почти сроднился с ними — подобную «услугу» оказал ему собственный горький опыт.

Он раздавил окурок в блюдце, взятом в баре.

Необходимо изучить список сокамерников Спенсера: тюрьма — лучший клуб знакомств для преступников. При этой мысли лицо Бролена исказила горечь.

— Все в порядке, мистер?

Бролен поднял голову: над ним стоял бармен, с беспокойством глядя на своего клиента.

— Да, спасибо, все отлично.

Детектив разложил бумаги на стойке в нужном порядке. Сначала парикмахер, затем — родители Мередит Паунер; Бролен знал: за этот шаг Аннабель спустит на него всех собак, но именно там мог находиться ключ к разгадке преступления. Ключ, открывающий дверь тюрьмы, где томилась Рейчел.

Все равно, сделать что-либо еще пока было невозможно.

Бролен подошел к окну и посмотрел на серое бесформенное небо, скрывавшее верхушки зданий.

Нельзя терять времени. Возможно, именно в этот момент Рейчел Фаулет, двадцати лет от роду, вопит от ужаса…

В лучшем случае.

В конце XI века, во время первого крестового похода, рыцари осаждали Антиохию восемь месяцев подряд. Мусульмане защищали свои ценности так долго, как могли. Беря их в плен, крестоносцы отрубали им головы и бросали через стену, чтобы напугать осажденных и распространить среди них болезни. Давайте на краткий миг закроем глаза и представим себя внутри стен, вздрагивающих от ударов вражеских камней. Представим мужчин, женщин и детей, наблюдающих, как под покровом ночи приближается армия рыцарей с запада Дрожащие факелы, забрала, скрывающие лица, боевые машины и наполненные головами корзины. Укрепления Антиохии готовы пасть, ничто не может остановить христиан. Они хлынут на улицы, неся в блеске своих клинков смерть. Сердца осажденных сжимаются от предчувствия резни, кровь бурлит в чреве у женщин, беззвучно плачут дети. Они знают, что умрут, и плачут от страха сильнее, чем от ненависти. Тысячи взглядов блуждают по сторонам, пока стенобитные машины ломают большие ворота. Все кончено. Смерть уже внутри.

Тысячу лет спустя сквозь густой, заволакивающий Бруклин туман те же напряженные взгляды, то же рождаемое ужасом глухое смирение навсегда отпечатываются на холодной бумаге.

Свидетели страдания — фотографии — только что приколоты кнопками к стене, освещаемой полосатыми, целомудренными полосами света от неоновых ламп. Над фотографиями видны бугорки, из-за этих бугорков кнопки часто вываливаются из стены, и белые бумажные прямоугольники оказываются на полу, иногда надают в ее кофе, особенно когда от сквозняка захлопывается дверь.

Между этой стеной из взглядов и четырьмя окнами стоят несколько столов, стулья и даже софа, прожженная сигаретами и усеянная всевозможными пятнами.

В окно видна улица Берген — она пролегает тремя этажами ниже; вдоль нее стоят полицейские машины. В 78-м участке Нью-Йорка эту комнату называют «стакан» — когда все в ней начинают разом курить, воздуха не остается в принципе; именно здесь происходят собрания или — очень редко — создаются группы быстрого реагирования, если случается что-то серьезное; впрочем, таких случаев за четверть века было не больше десяти.

Сегодня в своем логове, «стакане», расположилась следственная группа, состоящая из Бо Эттвела, Аннабель О'Доннел и Фабрицио Коллинза, а также Джека Тэйера, координирующего всю работу.

Кабинет был завален принесенными делами, куртками и пропах дешевыми дезодорантами.

Карикатурист оттянулся бы всласть, реши он изобразить происходящее в «стакане». Вначале он нарисовал бы мужчину с изборожденным морщинами лицом, похожим на старый сухофрукт: Тэйера. Рисуя Аннабель, он подчеркнул бы ее расовые корни и мускулы — фигура сидящего на амфетаминах бодибилдера. Фабрицио получился бы типичным итальянцем: тщательно подобранный костюм, напомаженные волосы, черные очки и неизбежная шляпа-«борсалино», — все противоречило тому, чем он являлся на самом деле. Наконец, лейтенант Бо Эттвел, самый трудноизобразимый. Если бы пришлось все же рисовать его, лишь «Сын Человеческий» Магритта с его «котелком» и яблоком вместо лица соответствовал бы образу Бо, придавая этому необычному персонажу определенную уникальность.

Эттвел поблагодарил собеседника и повесил трубку. Он взял клочок бумаги, на котором только что записал имя, и приколол его под одной из фотографий.