Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Прислонись к подоконнику, лицом ко мне.
Тембр его голоса действует на меня словно гипноз. Я вообще сейчас слабо отдаю себе отчёт в том, что делаю, лишь завороженно спрашиваю:
— А что с руками? Куда их деть?
— Прими естественную позу. Ты должна быть расслаблена.
Облокачиваюсь на подоконник и наблюдаю, как Назар передвигает мольберт, раскладывает на столе баночки с красками, кисточки и ещё что-то. В спальне царит полумрак, Назар не включил свет, и вся эта атмосфера кажется мне немного нереальной. Интересно, а что ощущала Роза, когда Джек рисовал её обнажённой? Назар ещё не приступил к работе, но у меня уже немного покалывает пальцы, а сердце колотится так, что опережает бег мыслей.
Волнительно. И восхитительно.
Как я рада, что мама разрешила мне остаться! Не знаю, что именно Назар сказал ей, но он смог её убедить. Это главное.
Улыбаюсь, предвкушая, как проведу с ним несколько дней или даже недель, и медленно накручиваю на палец прядь волос.
— Отлично, — доносится негромкое. — Так и стой.
Украдкой поглядываю на Назара. Такой серьёзный, сосредоточенный, но в то же время вдохновлённый. По нему видно, насколько процесс его увлёк. Глаза возбуждённо сверкают, волосы взлохмачены, рот приоткрыт, а взгляд такой голодный, что, когда Назар смотрит на меня, я аж вся вспыхиваю. Раз за разом, стоит ему задержать на мне внимание, внутри меня разрывается сноп искр.
Спустя довольно продолжительное время поясница начинает молить о пощаде, шею ломит, руки затекают, а ноги и вовсе сводит судорогой. Не думала, что работа натурщиц настолько сложная. Казалось бы, замереть в одной позе много ума не надо, но, как говорится, пока не попробуешь сам, не узнаешь.
— Готово, — наконец произносит Назар, и я с облегчением отлипаю от подоконника, разминаю затёкшее тело, потягиваюсь.
— Можно взглянуть? — спрашиваю, когда кровоток восстанавливается.
— Конечно.
Подхожу к холсту, ожидая увидеть просто девушку у окна, но то, что открывается моему взору, поистине прекрасно.
По краям полотна преобладают тёмные тона. Они гармонично перетекают в более светлые и становятся ещё светлее в самом центре. Мягкий свет, льющийся из окна, обтекает женскую фигуру, струится в волосах, ласкает кожу. Или это девушка светится изнутри, озаряя своим сиянием всё вокруг? Она такая изящная, трогательная, воздушная, но при этом в ней видна решимость и внутренняя сила. И у этой девушки моё лицо. Так меня видит Назар. Поразительно.
Я не могу описать всю прелесть этой картины, но ощущения от её созерцания захлёстывают меня полностью и прорываются наружу. Но плачу я не потому, что мне плохо. Наоборот. Что-то очень большое, яркое, светлое и доброе растёт внутри, и я будто очищаюсь в этот миг. Эта картина — словно откровение. Признание в любви. Или даже сама любовь.
— Ты плачешь, — Назар стирает пальцем дорожки от слёз. — Настолько ужасно?
— Что ты! Нет! Нет. Это прекрасно, Назар, — поворачиваюсь к нему и заглядываю в глаза. — У тебя правда талант.
Он улыбается, берёт моё лицо в ладони, наклоняется и оставляет на губах лёгкий, едва ощутимый поцелуй. Его глаза сейчас такие добрые. Умные. В них отражается красота всего мира. А ещё в них отражаюсь я.
— Ещё, — шепчу, положив руки ему на талию. — Поцелуй меня, Назар.
Он не набрасывается на мои губы, не завладевает ртом, подчиняя себе, а целует нежно, трепетно, словно впервые пробует на вкус. Это не физический контакт, это нечто большее. Я ощущаю так остро. За спиной не распускаются крылья, но, клянусь, я готова взлететь. Мне никогда ещё не было так спокойно и волнительно одновременно. Я на своём месте — в его руках.
Отрываюсь от губ Назара и отступаю на шаг. Если до этого я просто смотрела на него, то сейчас наконец-то увидела. Разглядела то, что скрыто за внешней оболочкой. Банально рассуждать о родстве душ, однако именно это я ощущаю. Назар всё такой же красивый, сексуальный и притягательный. Но есть и кое-что новое. Теперь он мой.
— Я хочу быть с тобой. Всегда, — шепчу одними губами, но он понимает.
Лёгкая улыбка трогает его губы, а затем Назар прижимает меня к себе и вновь целует. На этот раз со всей страстью, на которую только способен. А он очень страстный мужчина. И мне всё равно, что других я не знаю. Я не хочу знать других. Может, я заболела, не знаю. Но одно понимаю точно: этот мужчина вскружил мне голову и спутал все карты. Я готова ради него на многое. Даже на рай в шалаше.
Глава 10
Верчу в руках купюру и хмыкаю. Что вообще можно купить на тысячу рублей? Ну, если отовариваться в ближайшем супермаркете, то много чего, однако качество этих продуктов оставляет желать лучшего. Вот только других вариантов нет.
Я не могу заказать доставку из любимого ресторана или пойти туда пообедать, потому что у меня нет на это денег. Папа заблокировал мои карты, а Назар, мягко говоря, небогат.
Да какой небогат! Он нищий, будем честными. За эти две с лишним недели, что я у него живу, я успела по полной прочувствовать весь колорит бедности.
Во-первых, одежда. Вещи из дома я по понятной причине привезти не могу, поэтому мне приходится носить тряпки, купленные в дешёвом масс-маркете, да ещё и по скидке. А они, чтоб вы знали, колются, воняют, не пропускают воздух и выглядят просто отвратительно!
Во-вторых, отсутствие привычных средств гигиены и косметических средств. С собой у меня была только расчёска, салфетки, зеркальце и гигиеническая помада. Все мои крема, шампуни и всё остальное осталось дома. Разумеется, купить что-то приличное я не смогла. Назар выдал мне деньги и продолжает их давать, но для меня это капля в море. А пользоваться некачественной косметикой я ни за что не буду.
В-третьих, опять
