удовлетворяет требованиям переживаемого времени». Закрытой баллотировкой 98 против 16 съезд выразил владыке свое недоверие и пожелал видеть во главе «соборной Ярославской Церкви. избранное лицо, более способное вести органы управления на началах братства, равенства и свободы».

Резолюция по поводу Агафангела была направлена в Синод, где обсуждалась 6 июня. Сам архиепископ заявил, что вначале съезд прислал ему поздравительную телеграмму, но после праздника Троицы собрался только в количестве 116 человек, и новый председатель «совершенно произвольно поставил вопрос о доверии». По словам владыки, съезд не имел права судить своего епископа, и он недоумевал «как лица собравшиеся могли высказывать свое обо мне мнение. когда большая часть их меня совсем никогда не видывала». После обмена мнениями решено было направить в Ярославль архиепископа Платона, «чтобы как-нибудь ликвидировать этот инцидент». Не дожидаясь приезда Платона, Ярославский архиерей сам попытался «ликвидировать инцидент».

Судя по письмам и сообщениям местных газет, присылаемых в Синод, владыка поднял «усиленную агитацию» в свое оправдание. Высказывались опасения, что преосвященный хочет «повторить у нас историю митрополита Макария». Московский сценарий в Ярославле не прошел. Агафангелу довольно быстро удалось мобилизовать своих сторонников, славших в Синод заявления, что «голос ярославского съезда не может быть голосом всей епархии». В результате Синод 21 июля вернулся к положению дел в Ярославле, отменил командировку Платона и посчитал инцидент исчерпанным.

Можно предположить, что конфликт в Ярославской епархии не носил такого принципиального характера, как в Твери или в Орле. Важную роль сыграло и то, что преосвященный Агафангел был членом нового Синода, слыл «либералом» и, конечно, мог оказывать влияние на принятие того или иного решения высшей церковной властью.

Большие неприятности начались после Февраля и у епископа Екатеринославского и Мариупольского Агапита (Вишневского). Деятельность этого провинциального архиерея еще до революции благодаря столичной прессе получила всероссийскую известность. Особенно «прославился» владыка во время выборов в последнюю Государственною Думу. Агапит смог умело организовать предвыборную кампанию в соответствии с пожеланиями сверху, чем вызвал негодование даже самых умеренных политических деятелей. Сам владыка не оставался в долгу, назвав октябристов «христопродавцами и предателями Церкви». «За наш успех на нас лают уже и слева и отчасти справа», — писал Агапит обер-прокурору Синода В.К. Саблеру после первого этапа выборов. «Окончательные выборы... назначены на 20 октября, будет жаркое дело, но и к нему мы готовимся в союзе с правыми».

Следует отметить, что активная черносотенная деятельность епископа вызывала у части духовенства епархии большое недовольство. Агапит перед самой революцией, 16 января, жаловался в письме директору канцелярии обер-прокурора В.И. Яцкевичу, что его «верность гражданскому долгу не нравится известной части общества». По его словам, и во время выборов он лишь «исполнял предписания» властей. Недоволен был владыка и тем, что его «мирные беседы. о возрастающей дороговизне и инородческом засилье... именуются погромными речами». Называл епископ и своего основного противника в епархии, ректора духовной семинарии протоиерея Кречетовича, который, по мнению архиерея, и организовывал в прессе статьи, направленные против него.

После Февральской революции Агапит 5 марта выпустил в виде листовки свое воззвание. «Темные силы, — писал владыка, — толкали нашу родину к гибели. И в эту годину испытаний Промыслу Божью. угодно было указать дорогой Родине Путь спасения — вверив судьбу. ПРАВИТЕЛЬСТВУ из ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ НАРОДНЫХ в ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ, которым прекрасно известны современные недуги и нужды нашего отечества».

Посылая экземпляр данного воззвания обер-прокурору Львову, Агапит писал, что оно отпечатано в количестве восьмидесяти тысяч и из него «ясно видно мое отношение к великим. событиям». 6 марта духовенство епархии совместно с владыкой отправили и поздравительные телеграммы Родзянко и Львову. Бывший «христопродавец» Родзянко именовался в одной из них уже «славным екатеринославцем». Правда, почти одновременно пришел в Синод и донос на епископа от «граждан и духовенства», в котором сообщалось что он «тайно возмущает духовенство против нового правительства».

В епархии в скором времени организационно оформилась и оппозиция правящему епископу. 7 марта в Екатеринославе состоялось многолюдное собрание духовенства и мирян, созванное «по почину» ректора духовной семинарии протоиерея Кречетовича. Протоиерей произнес речь о «крепостной зависимости духовенства». Говорилось и о реакционной деятельности местного архиерея. Был также избран Епархиальный комитет Православной Церкви, который также возглавил Кречетович. 9 марта, как сообщали «Епархиальные ведомости», в здании консистории собрались представители епархиальных учреждений и духовно-учебных заведений. Епископ Агапит произнес речь, говоря об «обновленной и свободной России», которая «ликует и торжествует». Перед собравшимися также выступил уполномоченный исполнительного комитета Туровец, заявив, что «духовенству в настоящий момент необходимо выразить свое “я”, высказать во всеуслышание свои чувства и настроения».

Активно занимался церковными делами и местный Исполнительный комитет, избрав уполномоченного по наблюдению за деятельностью епархиальных учреждений. Его представители прибыли в столицу и нанесли визит министру-председателю князю Г.Е. Львову. Последний 12 марта передал обер-прокурору просьбу комитета

«устранить преосвященного Агапита... так как он раздражает своими действиями все население Екатеринослава». На данном документе обер-прокурор поставил резолюцию: «Обратить внимание на преосвященного Агапита».

20-21 марта в Екатеринославе состоялось еще одно собрание представителей духовенства и мирян. На нем отмечалось, что «бескровная русская революция, разорвав цепи византийского абсолютизма, тем самым ясно поставила вопрос о свободной церковной жизни». Было также принято постановление поручить Епархиальному комитету разработать проект памятника «борцам за свободу».

Очевидно, после письма председателя правительства обер-прокурору Агапит был вызван в столицу для личного объяснения. В деле сохранилось письмо епископа Львову, в котором он просит с «миром» отпустить его обратно в епархию, так как он «честно и по совести трудится на пользу и во славу Свободной Святой Церкви Свободного народа и усердно. выполняет все указы Благоверного Временного Правительства». Преосвященный был отпущен в епархию, где конфликт между ним и частью местного духовенства вспыхнул с новой силой.

В борьбе за власть в епархии Агапит применял довольно простую, но надежную тактику. На каждое обвинение или донос в свой адрес он отвечал двумя, причем свои послания преосвященный направлял не только в Синод, но и лично влиятельным синодским чиновникам. Так, например, управляющему канцелярией Синода Гурьеву он направил донос на своего главного врага протоиерея Кречетовича, обвиняя последного в провокаторстве со ссылкой на сведения, опубликованные в печати. Директору канцелярии обер-прокурору Яцкевичу Агапит доносил о деятельности секретаря консистории Зарина, который «вошел в соглашение с Кречетовичем». В Синод преосвященный сообщал, что он «с первого момента переворота. шел навстречу требованиям времени. протоиерей Кречетович и его сподвижники издавна из чувства мести. досаждают мне неприятностями, причем всегда сводят эти неприятности к одной мысли — показать, где это только возможно, что я человек в общественном отношении опасный, стремлюсь