— Его можно защитить, ты знаешь. Можно, Готрек.

— Пожалуй… Много же времени прошло с тех пор, когда я работал по камню, человечий отпрыск.

— Гном никогда не забывает подобные вещи. И я уверен, что барон щедро заплатит за такую службу.

Готрек презрительно хмыкнул.

— Хорошо бы побольше, чем он платит своим наемникам.

Феликс улыбнулся.

— Так пойдем и выясним это.

Так и не сумев уснуть, Феликс тихо поднялся. Он быстро оделся, не желая будить Кирстен, нежно поправил плащ, которым они укрывались как шерстяным одеялом, чтобы она не замерзла, и легко поцеловал ее в лоб. Девушка зашевелилась, но не проснулась. Ягер взял свой меч оттуда, где обычно его оставлял — у входа в их хижину, — и вышел на ночной воздух. «Приближается зима», — подумал Феликс, глядя, как клубится его холодное дыхание.

При свете лун он нашел дорогу вдоль ряда хибарок, находившихся под защитой новых бревенчатых стен, окружавших имение. Впервые за долгое время он ощущал покой. Даже ночной шум лагеря успокаивал. Укрепление форта было завершено до первого снега. И похоже, что у поселенцев хватит зерна, чтобы продержаться зиму и засеять поля весной.

Он услышал мычание скота и размеренную поступь часовых на стенах. Взглянув наверх, он увидел, что свет все еще горит в окне комнаты Манфреда. Феликс подумал о своем извилистом жизненном пути. «Вот уж чего я никогда не мог вообразить местом для собственного поселения, так это укрепленную деревню на границе пустоты. Интересно, что бы подумал мой отец, если бы увидел меня сейчас, меня, почти ставшего крестьянином. Наверно, умер бы от разрыва сердца», — улыбнулся Феликс.

Ему было хорошо здесь. Тут было ощущение чего-то изначального — только еще складывающегося общества. «И я смогу найти свое место в нем, — думал он. — Здесь и начнется моя новая жизнь».

Он зашагал к башне охранников, зная, что найдет там Готрека. Гном почти не спал, неустанный и всегда готовый двигаться вперед. Он любил бездельничать по ночам, наблюдая за башней, которую сам возвел.

Поднявшись по винтовой лестнице, Феликс влез сквозь люк в полу комнаты охранников. Он увидел Готрека, уставившегося в ночь. Вид гнома заставил Феликса нервничать, но он овладел собой, решившись сказать гному правду.

— Тоже не спится, человечий отпрыск?

Феликс с трудом кивнул. Когда он репетировал про себя свою речь, все казалось таким простым. Он разумно объяснял ситуацию, говорил Готреку, что остается с Кирстен, и ждал ответа гнома. Теперь это было гораздо труднее — язык онемел и слова застревали в горле.

Он весь дрожал от воображаемых оскорблений Готрека: что он трус и клятвопреступник, что он должен благодарить гнома за спасение своей человечьей жизни… Феликсу придется признать, что он поклялся следовать за Готреком и записывать все события в его судьбе. Разумеется, он поклялся в этом, будучи пьяным и преисполненным благодарности к гному за то, что тот только что вытащил его из-под копыт имперской конницы… Но клятва есть клятва, как сказал бы Готрек.

Ягер подошел и встал рядом с Победителем троллей. Они смотрели на ров, окружавший внешнюю сторону стен, который был утыкан острыми кольями. Единственным безопасным проходом был земляной мостик, который хорошо просматривался из этой башни.

— Готрек…

— Да, человечий отпрыск?

— Ты очень здорово все это построил, — сказал Феликс. Готрек взглянул на него и зловеще улыбнулся.

— Скоро мы это проверим, — сказал он. Феликс посмотрел в ту сторону, куда указывал Победитель троллей. Поля чернели от толпы волчьих всадников. Готрек поднял рог к своим губам и затрубил тревогу.

Феликс отпрянул, когда стрела воткнулась в деревянный парапет рядом с ним. Он бросился вниз и взял арбалет из рук убитого охранника, рухнувшего со стрелой в горле. Поэт неумело вертел его в руках и пытался разобраться с оружием. Наконец, ему удалось приладить стрелу на место.

Он поднялся. Зажженная стрела пролетела над его головой, как падающая звезда. За спиной взвилось пламя. Феликс посмотрел вниз с парапета.

Наездники на волках окружили лагерь, как волки окружают стадо скота. Он видел зеленую кожу всадников, поблескивающую в свете зажигательных стрел. Пламя освещало их желчные глаза и пожелтевшие клыки.

«Их тут, должно быть, сотни», — подумал Феликс. Он поблагодарил Сигмара за ров, частокол и деревянные стены, которые заставил построить Готрек. Тогда это казалось лишней работой, и гнома повсюду проклинали. Однако это оказалось абсолютно верным шагом.

Феликс навел арбалет на наездника на волках, который прицелился в башню просмоленной стрелой, и натянул тетиву. Стрела просвистела в ночи и поразила гоблина в грудь. Он упал в седле. Выпущенная им стрела улетела в небо, как будто он целился в луну.

Феликс отвернулся и перезарядил свое оружие. Стоя спиной к парапету, он мог видеть внутренний двор. Живая цепочка из женщин и детей передавала ведра из бочек с дождевой водой к объятым огнем домам, безуспешно борясь с распространяющимся пламенем. Он увидел, как одна старушка упала, а остальные вздрогнули, когда рядом с ними черным дождем посыпались стрелы.

Феликс повернулся и выстрелил снова, но промахнулся. Ночь была полна звуков. Крики умирающих, завывание волков, смертельный шепот разрывающих воздух стрел и арбалетных болтов. Он слышал счастливое пение Готрека на гномьем языке и где-то далеко — сухой металлический голос барона, отдающего приказания. Собаки лаяли, лошади испуганно ржали, дети кричали. Феликс мечтал лишиться слуха.

Он услышал царапанье когтей по дереву рядом с собой и вскочил на ноги. Взглянув через парапет, он похолодел. Прямо под собой он увидел челюсти волка. Зверь перепрыгнул через ров, избегнув острых кольев, на которых висели тела его менее удачливых собратьев.

Он почувствовал тяжелое дыхание волка, увидел, как всадник упрямо вцепился в готовящееся к новому прыжку животное. Феликс выпустил новый заряд из арбалета. Волк упал с пронзенной грудью. Его всадник скатился с него и поспешно исчез в ночи.

Феликс увидел, как в смотровую башню, встав на плечи Готрека, карабкается госпожа Винтер. Он надеялся, что ей удастся что-нибудь сделать. В завывающем хаосе ночи было невозможно перемолвиться с кем-нибудь словом, но Феликс и так чувствовал, что у защитников дела плохи. Ров был заполнен телами нападавших, но и защитники, несмотря на прикрывавший их парапет, падали под непрерывным обстрелом один за другим.

Когда Феликс выглянул снова, то увидел группу тяжеловооруженных орков, несших остроконечный деревянный таран. Они рысцой направлялись к воротам. Арбалетные стрелы сразили некоторых из них, но остальные укрылись за щитами бежавших рядом с ними воинов. Он услышал громкий звук удара бревна в ворота.

Феликс выхватил свой меч, готовясь прыгнуть во двор и защищать вход. Если ворота не выдержат, то единственное что он может сделать, так это дорого продать свою жизнь. Число противников намного превосходило их собственные силы — долго не продержаться. Он почувствовал, как страх переворачивает его нутро. Ягер мог лишь надеяться, что Кирстен была в безопасности.