Хотя вышеуказанные отождествления весьма интригующи, они являются предположительными. У нас больше оснований просто сказать, что семья Уильяма была семьей клириков, как говорится в «Житии и страстях» Томаса Монмутского. Особо тесные связи с церковью давали им определенные привилегии. Среди родственников Уильяма имелось три священника, два монаха, а его мать похоронили на монастырском кладбище[159]. Возможно, в какой-то момент и самого Уильяма предназначали для церковной карьеры. «Он с великой охотой часто ходил в церковь, – пишет Томас. – Он научился грамоте, выучил псалмы и молитвы и с великим трепетом поклонялся всему, что было связано с Господом»[160]. Явившись в видении, Уильям особо просит, чтобы его похоронили под местами для мальчиков в помещении капитула. И «прежде всего мальчики и юноши» приходили увидеть тело Уильяма в Торпвуде, пишет Томас. Поскольку среди них был брат Уильяма Роберт, возможно, это были ученики школы при приорате, основанной, как утверждается, епископом Гербертом[161].

У семьи Уильяма имелись надежная работа и доход, они были образованными людьми. Должно быть, семья могла позволить себе щедрый вклад на постриг Роберта. Как отмечалось выше, он принял монашество, когда монастырь еще не получал доходов от мощей его брата. Семьи других монахов предлагали большие дары, чтобы тех приняли в обитель. Сэр Мэтью Певерел, например, подарил земли в Большом Мелтоне и Норфолке по случаю пострига своего брата Питера[162]. Эрме де Феррар сделал щедрый вклад на постриг своего брата Ричарда или вскоре после того; племянник Ричарда сделал затем вклад в память приора – своего дяди[163]. Один из тех, кому позже помогло заступничество св. Уильяма, Сибальд, сын Брунстана, подарил земли в Коунсфорде в Норвиче, когда его племянник Грегори постригся в монастырь св. Бенета в Хольме[164]. Возможно, что мать Уильяма, а также его брат подарили нечто ценное за дарованные им привилегии – может быть, нечто более осязаемое, чем потенциальный доход от чудотворных мощей.

Иллюстрацией к тому, как трудно было постричься в монахи без значительного вклада, может стать произошедшая в начале XIII века история с «Крестом Господним из Бромхольма». Во многих монастырях Восточной Англии сочли предложенный вклад, состоявший из этого креста и других реликвий, недостаточным, чтобы разрешить дарителю, бедному клирику-крестоносцу, и его двоим сыновьям принять постриг. Клирика с его дарами из Святой земли, включавшими частицу Креста Господня, приняли только в обедневший Бромхольмский приорат в Норфолке. Едва заполучив Крест, приорат, не теряя времени, распространил весть о том, что там хранится столь драгоценная реликвия, о чем упоминается в «Петре Пахаре» и в «Рассказе Мажордома» Чосера; монастырь стал важным паломническим центром позднесредневековой Англии. В этой истории любопытно, с какими трудностями столкнулся бедный местный клирик, пытаясь стать монахом в любом монастыре, но не имея средств сделать достаточный вклад на постриг. Нет никаких намеков на то, что семья Уильяма сталкивалась с подобными трудностями.

Отец Уильяма, носивший необычное имя Венстан (Винстан), умер за много лет до своего сына. Возможно, он также держал земли от аббатства Бери-Сент-Эдмундс. В записях конца XII века в списке держателей земли фигурирует некий Эльфвин, сын Венстана, державший четыре акра и плативший налог в четыре пенса[165]. Одним из немногих Венстанов, упоминающихся в Англии XII века, был чеканщик монеты, работавший в Гастингсе в начале правления Стефана[166]. Не было ничего необычного в том, что клирик занимался чеканкой монет, поскольку в семьях священников тоже имелись потомственные менялы и чеканщики[167]. Чеканщики часто отправлялись в дальний путь и работали в разных уголках страны, и семейное дело переходило из поколения в поколение[168]. Если чеканщик Венстан был отцом св. Уильяма, это многое объясняет: в частности, знакомство Уильяма с евреями Норвича – а он часто имел с ними дело, за что его ругали дядя Годвин и землевладелец Вульвард[169]. В то время евреи нередко занимались чеканкой и обменом денег, а также давали ссуды. Предположение о том, что чеканщик Венстан был покойным отцом Уильяма, также объясняет богатство и статус семьи: чеканщики, которые по большей части являлись англосаксами, по статусу уступали только королевским чиновникам и принадлежали к высшему слою городского общества – но после чисток среди чеканщиков 1124 и 1158 годов (во время первой чистки чеканщикам отрубали руки) они могли и обеднеть[170]. В середине XII века существовало много чеканщиков, хотя монеты их работы и не сохранились (до нас дошла монета Юстаса, чеканщика из Норвича, упоминающегося в «Житии»). Наверняка можно сказать только, что у отца Уильяма было по крайней мере трое сыновей, из них двое занимались работой, далекой от сельского хозяйства. Это говорит о том, что основным источником дохода их отца было не земледелие. При англо-норманнских королях чеканка монеты являлась протоптанной дорожкой к богатству[171].