Линии раскола, возникшие в 1144 году, в год убийства Уильяма, отражали не просто противостояние норманнов и англосаксов, христиан и евреев, города и монастырей. Скорее, эти линии раскола оказались типичными для городов XII века, где существовали прочные институциональные связи и церковные клики: это был раскол между монахами соборного приората и монахами церкви св. Михаила; между монахами Норвича и монахами Сибтонского приората, основанного семьей шерифа Джона де Чезни; между инициативами матери-церкви и попытками Годвина утвердить новый культ вне ее; и, прежде всего, между Норвичским собором и аббатством в Бери. Почитание св. Уильяма могло привести к примирению и гармонии или же стать полем битвы, где сталкивались все эти местные противоборствующие стороны.

Интерес к останкам Уильяма, приведший к тому, что подросток был вознесен до положения почитаемого святого покровителя, возник только после трагических событий, произошедших на протяжении пяти лет после его смерти. «Святой» Уильям был порождением кризисного мировоззрения, сложившегося в тяжелый период экономической, социальной, политической и религиозной неопределенности, последовавшей за военными неудачами. Сообразительные церковники поставили его печальную, но непримечательную смерть на службу своим интересам, пытаясь объяснить и понять ключевые события недавнего прошлого. Между тем днем, когда нашли тело Уильяма, и его прославлением как святого заступника трагически закончился Второй крестовый поход. После крестового похода новые толкования прошлых событий превратили евреев в более могущественного врага, Норвич – в благословенный город, а Уильяма – в святого чудотворца. Чтобы понять, как это произошло, нужно обратиться к другому убийству. Случившееся позже убийство еврейского банкира, дававшего деньги в долг сэру Симону де Новеру, стало непосрественным катализатором становления культа св. Уильяма Норвичского и привело к самым ранним известным обвинениям в ритуальном убийстве. Теперь мы обратимся к этому второму убийству и к провалу Второго крестового похода, следствием которого оно оказалось.

Второй крестовый поход – и его фиаско – помогают понять, почему спустя пять лет после того, как юный Уильям Норвичский был убит и похоронен, внимание снова обратилось к нему. Воздействие поражения в крестовом походе было очень глубоким. Оно имело далеко идущие политические, экономические, социальные и психологические последствия и глубоко впечаталось в европейское сознание. В Англии, особенно в Восточной, поражение последовало сразу же за гражданской войной, опустошившей огромные территории, и оставило многих крестоносцев под грузом неподъемных долгов, а также требовало больших усилий, чтобы объяснить провал предприятия, представлявшегося делом богоугодным. Находилось множество желающих воспользоваться сложившейся ситуацией, создававшей потенциальную угрозу для еврейских общин, в которых все чаще видели чужеродный элемент в христианском государстве. Поэтому в данной главе мы сосредоточимся на влиянии катастрофического Второго крестового похода на семьи и отдельных людей в Норвиче и окрестностях, прямо или косвенно участвовавших в создании и распространении культа Уильяма Норвичского.

Ил. 5 a и b. Меч XII века. Монета, изготовленная Юстасом, чеканщиком из Норвича

Многие люди, почитавшие Уильяма, происходили из семей крестоносцев; среди них был Вильгельм де Варенн, третий граф Суррей и главный вассал английской короны, державший от короля земли в тринадцати графствах, по большей части в Восточной Англии; де Варенн также выступил в крестовый поход в Святую землю со своими рыцарями. В 1147 году де Варенн во главе своих воинов двинулся в путь из собственных имений в Норфолке, присоединившись к родственникам во французской армии, сопровождавшим их кузена короля Людовика VII по Европе[200]. Многие крестоносцы из других мест в Англии, про которых также известно, что они отправились в крестовый поход, устремились на Восток, но крупный контингент из Норфолка и Суффолка отплыл на юг по пути в Средиземноморье и принял участие в захвате Лиссабона. Эта победа окажется важным поворотным пунктом в христианской реконкисте Иберийского полуострова и единственным успешным военным предприятием во всем крестовом походе[201].

Графства Норфолк и Суффолк пылали христианским рвением. От знатных сеньоров и их конных рыцарей до нищих моряков, от военных со специальными навыками, включая стрельбу из арбалета и осадных орудий, до купцов, скромных священников и по крайней мере одного монаха, который отправился в Лиссабон, вся Восточная Англия в середине XII века была готова сражаться[202]. Множество простого люда, а также двое глухонемых и несколько женщин участвовали в осаде Лиссабона, что говорит о том, насколько широко лихорадка крестового похода охватила Восточную Англию и с каким энтузиазмом люди откликнулись на речи местных проповедников[203]. Гораздо меньше известно о тех англичанах, которые отправились прямо в Святую землю, чтобы принять участие в предприятии, оказавшемся военной катастрофой колоссальных масштабов.