– Да ерунда, – отрывисто говорю я. – Это всего лишь дом на дереве.

– Эффи. – Тэми, вдруг посерьезнев, смотрит мне прямо в глаза. – Послушай, ты уверена? – Она проводит рукой по моему черному облачению.

– Конечно. – Я выпячиваю подбородок. – Что за вопросы?

– Это же твое прощание с «Зелеными дубами». – В ее взгляде тоска. – Даже я любила тот дом, а ведь я не жила в нем. Ты должна попрощаться как следует, а не шмыгнуть подобно тени.

– Попрощаться с чем? – Я не в состоянии сдержать резкость в голосе. – Дом уже не тот… и наша семья уже не та…

– Пусть так, – не сдается она. – Пока ты там, тебе нужно улучить момент. Побыть с ним. Прочувствовать его. – Она прижимает руку к сердцу. – А не то потом ты можешь пожалеть, что промчалась впопыхах, понимаешь?

Ее взгляд устремлен мне прямо в глаза – моя самая старая и самая мудрая подруга глядит на меня с беспокойством, и я внутренне вздрагиваю, потому что она подбирается к моей самой сокровенной части. К самой крошечной матрешке. Которой по-прежнему, спустя столько времени, обидно и больно.

Я знаю, что в ее словах есть смысл. Но правда вот в чем: я не хочу «прочувствовать его». Я устала от «чувствований». Мне нужно быстро, со щелчком, спрятаться во внешних защитных оболочках. Кукла за куклой. Оболочка за оболочкой. Щелк, щелк, на замок, на замок. И безопасно внутри.

– Да ерунда. – Я почти на глаза натягиваю бини. – Это всего лишь дом. Думаю, у меня все будет в порядке.

Глава 6

Ну, положим, не в порядке. Совсем не в порядке. Все идет не так, как мне представлялось.

А представлялось так: бесшумная, как ягуар, я под прикрытием кустарника по-лисьи подкрадусь к дому, метнусь через кухню и за три минуты окажусь наверху. А еще через пять – снова внизу. Все пройдет чики-пуки.

А на деле: я сижу за розовым кустом в палисаднике, вдыхая запах мокрой земли и листьев и наблюдая за тем, как разодетые гости подходят к вышибале, который отмечает их в списке. К вышибале. Криста наняла вышибалу. Надо же так выпендриться! Такое я даже вообразить не могла. Все совсем не так, как я себе представляла. А другого геймплана у меня нет.

Я не паникую, по крайней мере, пока. Но чувствую себя слегка на взводе. И все еще посылаю проклятия на голову того, кто вырубил весь кустарник и на корню поломал мой план.

А как хорошо все начиналось. Никем не замеченная, я приехала в Натворт на поезде, обогнула деревню окольной дорогой и воспользовалась проулком, предназначенным для тракторов. Да, я планировала заступить на чужую территорию, но это касалось только сельхозугодий, принадлежавших нашему соседу Джону Стэнтону. Он старичок и добряк, и я инстинктивно чувствовала, что возражать он не будет. Иногда такие вещи о ближних знаешь на подсознательном уровне.

Перелезая через ограду, я слегка порвала легинсы о колючую проволоку, но заморачиваться не стала. Я резво шагала краем соседского поля, лавируя среди коровьих лепешек, и наконец достигла границы нашей земли, откуда уже просматривалась башенка «Зеленых дубов». Я перелезла через ограду на наше поле и машинально бросила взгляд в сторону дома на дереве.

И тут я испытала щемящее чувство. Мне ужасно захотелось снова очутиться там. Лечь на гладкие деревянные доски, неотрывно смотреть на небо сквозь открытые окна и просто… вспоминать.

Но я предпочла его игнорировать. Если прислушиваться к каждому щемящему чувству, далеко в этой жизни не продвинешься.

Поэтому я, пригнувшись и игнорируя любопытствующие взгляды овец, двинулась вдоль ограды к тисовой изгороди, откуда начинается сад. К этому моменту я уже была в тонусе. Полна энергии. Готова стремительно и легко, как в детстве, продраться сквозь кусты.

И тут, подняв голову над тисовой изгородью, я испытала шок. Кусты вырубили. Вырубили! Задняя часть «Зеленых дубов» была выставлена на обозрение, перед ней разбили патио, на котором стояла блестящая костровая чаша. Выглядело все это голо, неуютно и просто… неправильно.

Меня охватило такое отчаяние, что на глазах выступили слезы. В детстве я обожала играть в этих кустах и нежно любила их древесные, торфяные, лиственные объятия. Они были как добрые, древние члены семьи, готовые дать укрытие при первой необходимости. А сейчас их жестоко вырезали… Кто? Папа? Криста?

И более насущное: где мне теперь, скажите на милость, прятаться? Не в новом же пустынном патио, в самом деле?

Дальше пошло еще хуже. Когда я схоронилась за буковым деревом, из кухни вышли двое. По виду – работники кейтеринга. Один бросил пару пустых бутылок в пластиковую ванночку, другой закурил и привалился к стене. И тут до меня со всей ясностью дошло, что патио использовалось как служебная зона. Они постоянно будут курсировать взад-вперед и засекут меня на раз-два.

Я влипла. По самые уши.

Несколько минут я просто напряженно соображала. С того места, где я стояла, в западной стороне дома просматривалось белое полотнище. Это, вероятно, шатер или навес над столовой. Там проходит вечеринка. И туда мне путь закрыт.

Поэтому я пробралась в сад с другой стороны дома, замирая всякий раз при появлении очередного кейтериста и стараясь слиться с листвой, едва дыша и прикидывая: может, в окошко влезть? Но я уже понимала, что это безнадежная затея. В восточной стороне окон почти нет. Это глухая стена, сплошной замшелый камень и кладовки, которыми никто не пользуется.

Продвигаясь вперед медленно, бесшумно и припадая к земле, я наконец достигла подъездной дорожки. И тут меня ждал удар по нервам, потому что там были гости. Настоящие гости. Люди, которых я знала, хрустя гравием, двигались к дому, держа в руках небольшие презенты или букеты. Вдалеке виднелся распорядитель в сигнальном жилете, направлявший машины на парковку в поле. Все было гораздо более официально, чем мне представлялось. Более организованно.

Короткими перебежками и запыхавшись, я переместилась от живой изгороди из граба к декоративной скамье, а оттуда ползком добралась до бордюра из роз, примерно в пяти метрах от дома, где с той поры и обретаюсь. Прячусь за розовым кустом и стараюсь придумать план.

Отсюда слышен гул голосов и грохот музыки, звучащей в стереосистеме. Иногда долетают взрывы смеха. Судя по всему, народ чудесно проводит время на чудесной вечеринке Кристы.

Между тем ноги у меня начинают затекать, и я, осторожно меняя позу, цепляюсь за шип и морщусь. Две дамы в блестящих платьях движутся по дорожке к входу. Я их не узнаю, наверное, это подружки