Белка прижала сына к груди, провела носом по его темным волосикам и, не глядя на мужа, кивнула.

— Вдруг не справлюсь?

— Смотри, я у тебя первый в быстром наборе. Вторым номером идет Михалыч. Если вдруг какое ЧП, звонишь мне и ему. Все. А если просто поболтать — пиши мне в Телегу. Я как смогу, отвечу, чтоб не скучала.

— Прости. Зря я…

— Не зря. Ты волнуешься, и это нормально. — Фокин уже спешил, поэтому разговор они продолжили на ходу. Пока он натягивал куртку (все ту же зеленую парку с рыжим мехом), Белка с Гором топтались в проходе. — Дверь никому не открывай. Только Михалычу. Если захочешь выйти с Гором на прогулку, смело ему звони. Он проводит. Одной пока лучше не надо. Да и… Я тебе тут поставил простенькую следилку на телефон. Для собственного спокойствия.

— Ладно.

— Речь не о недоверии, если ты себе именно так это объяснила. Это на случай какого-нибудь ЧП.

Белка зарделась от удовольствия. Фокин ее — мужик совершенно удивительный. Все он под контролем держит, все наперед просчитывает. А следилка… Ну что ей от него скрывать? А так, да. Так спокойнее даже ей самой будет.

— Ну, пока, — Гордей Александрович деловито похлопал себя по карманам.

— Пока.

— Что, даже на прощание не поцелуешь мужа?

Белка ничего сделать не успела, хотя и хотела. Фокин к ней сам склонился. И вот это был поцелуй! Не то что ее невинные потуги до этого… Жаркий, с языком, который он мягким толчком погрузил ей в рот.

— Это чтобы ты сильнее скучала.

Да уж куда сильней! И казалось бы, дел у нее — вагон. Сынишка, стирка, уборка, глажка, подготовка, в конце-то концов, к экзаменам. А все равно скучала, да… В голове он сидел.

Ближе к обеду в дверь позвонили. Приникнув к глазку, Белка узнала Михал Михалыча. Торопливо загремела замками…

— Привет, Белочка. Я тут на прогулку иду. Составишь мне с Гордейкой компанию?

— Конечно. Нам только одеться надо. Подождете? Я быстренько.

— Подожду, чего не подождать? Одевайтесь только теплее, там аж минус десять, представляешь? Но красота! Все деревья в наледи.

Прогулка вышла чудесной. Разговор — познавательным. Хотя, конечно, было странно узнавать подробности детства мужа от постороннего человека. Чего Белка не поняла, так это того, что и сама не на шутку разговорилась. Михал Михалыч так ловко ее пытал, что она ему всю свою жизнь как на духу выложила.

— А чем, говоришь, твой отец занимался?

— Вином! — Белке на нос упала огромная мохнатая снежинка. Она фыркнула. — У него знаете какие виноградники были! Что вы…

— Виноградники, значит.

— Да, а что? Вас это смущает? Вы трезвенник?

— Нет. С чего бы? — засмеялся Орлов. — А что с ними теперь?

— Не знаю, — пожала плечами Белка и осторожно, еще не приноровившись, толкнула коляску с бордюра.

— Скучаешь по тем местам?

— Да! Очень скучаю. Думала, окончу институт и вернусь. Но… Все вышло по-другому.

— И ведь неплохо вышло, а, Белочка?

Белка, испугавшись, что Михал Михалыч решит, будто она мужа недостаточно ценит, испуганно тряхнула головой.

— Конечно. Мне очень повезло с Гордеем Александровичем. Без него я бы наделала глупостей.

— Ты Гордея никак по имени-отчеству зовешь? — усмехнулся в усы Орлов.

— В шутку… Чтобы различать их с Гордеем! Я же сына в честь мужа назвала.

— Да это понятно.

Прогулка закончилась тем, что Михал Михалыч затащил Белку в кофейню. Там они выпили по чашке кофе и съели по теплому круассану. А когда Гордей начал кукситься, поспешили домой кормить и его.

И только вечером, искупав сына и уложив сына спать, Белка вдруг поняла, что она, в общем-то, неплохо одна справилась! Даже ни разу Фокину звонить не пришлось. Она могла собою гордиться! Белка и загордилась, да. То и дело улыбалась, засев за конспекты. А потом ей на телефон пришло сообщение:

«Стоило уйти из дома, как обо мне все забыли», — жаловался Фокин.

«Мы не забыли. Мы не хотели тебя отвлекать!»

«А я весь день от вас жду сообщения!»

Белка округлила глаза. Надо же! Она и не знала, что взрослому мужчине может такого хотеться… Пока девушка размышляла, что бы такого написать мужу, тот ее опередил:

«Как дела? Чем занимались? Как Гор?»

Как любая порядочная мать, Белка только за сегодня сделала почти два десятка снимков сына. Камера в новеньком айфоне была чудо какой хорошей. Например, на фото с прогулки можно было даже рассмотреть кристаллическую решетку снежинки. Белка решила, будет лучше вместо слов скинуть Фокину несколько фотографий.

«Осваиваешь новый телефон? Круто. А селфи где?»

Неужели это намек на то, что он хочет получить ее фото?! Белка испуганно закусила губу. Вскочила с постели, подбежала к зеркалу. Застонала! Выглядела она черте как… Волосы скручены и закреплены двумя карандашами. Старая майка. Да еще ведь она дома. И потому без лифчика. Распустив волосы по плечам, Белка покусала губы и, встав напротив лампы, сделала пару кадров, чтобы, естественно, отправить мужу самый удачный.

«Красивая моя».

Его… Белка глубоко вздохнула. Внезапно и совершенно не к месту на нее волной накатила паника. Ну, вот что бы она без него делала? Вот что?! Как бы жила? И жила ли? В минуты отчаяния она, бывало, о таком думала, что и признаться стыдно…

«Еще хочу».

«У меня других фото нет».

«Так сделай. Голенькой».

Белка испуганно отбросила телефон и подтянула к груди колени.

«Белка…»

«Я пошутил».

«Вернись»…

Легко сказать. А у нее кровь в ушах шумит. И все плывет перед глазами от странного какого-то волнения. Нет, конечно, она знала, что некоторые девчонки так делают, просто сама она так не могла. Точнее… Ну вот чтобы просто парню, свою интимную фотку… С другой стороны, Гордей Александрович — не просто парень. Он ее муж.

Белка поддела дрожащими пальцами лямку майки и спустила с одной груди. Тут уж она не прицеливалась. Не выискивала ракурса поудачнее. Так, зажмурившись, что-то щёлкнула и отправила. А потом спрятала голову под подушку и застонала, сжав уголок наволочки в зубах.

Глава 10

Уф-ф-ф! Несмотря даже на то, что фото было немного смазанным… Он мог представить, почему так. Волновалась его девочка… Вся дрожала. И как будто бы даже не прицеливалась, не наводила ракурс, выискивая позу поудачнее. Щелкнула разок, и прислала, чтобы он уж отстал. И, наверное, уже сто раз пожалела о своей дерзости — такая она невинная, свежая, чистая…

Фокин поерзал в кресле.

На фото глаз его Белки не было видно. В кадр попадали