теории не столь уж фантастичны. Ведь, в конце концов, он был первым, кому удалось найти сохранившиеся строения этой цивилизации.

– Я знаю об этом, также как и о том, что его раскопки закончились полной жопой – угрюмо ответила я.

– В этом вы правы, но как он мне написал в своем последнем письме, совсем недавно ему удалось обнаружить еще один храм Энаев, и те фотографии, что он смог прислать мне оттуда… были просто поразительны.

Затем Робин вытащил, из внутреннего кармана пиджака, бумажный свернутый конверт и кинул его на стол.

– Вот прочтите, думаю, вам будет интересно.

– А я думала, что на сегодня откровения уже закончились – устало подметила я, взяв конверт, и развернула его.

В нем лежало письмо и фотография какого-то темного круглого помещения. Стены, которого были украшены яркими, непонятными иероглифами, по краям помещения были расставлены колонны, от которых отходили металлические трубы, что переплетались под потолком, а потом соединялись с массивным пьедесталом, стоявшим в дальнем центральном углу.

Отложив фотографию, я взяла в руки письмо, в нем говорилось:

Здравствуйте доктор Лэнгли. Я прекрасно понимаю ваш скепсис, с которым вы отнеслись к моим исследованиям, и потому отправил вам фотографию в качестве доказательства. Убедительно прошу вас, не кому их не показывать и не рассказывать о нашей переписке, боюсь, что они могут попасть в плохие руки. Как я вам уже писал в прошлом письме, благодаря тексту и карте, обнаруженными мной под Тихийским мужским собором, я смог найти еще одно строение Энаев. Судя по схожей конструкции строения, я предположил, что это здание также было их храмом. Но куда меньшим, по сравнению с тем, что я находил под монастырем. Однако его близкое расположение к большому храму и то, что он находился на юго-востоке от него, подтверждает мою гипотезу о том, что в прошлом, на месте Тихийского парка находился главный культурный и научный центр Энайской культуры.

Пусть вы уже видите храм на фотографии, но никакая фотография не передаст того поразительно космического чувства неизведанного, которое я ощущаю когда нахожусь в нем, как будто ты попадаешь в другой, ранее неизведанный мир, это необыкновенное чувство первооткрывателя хоть как способно мне возместить все то, что я потерял следуя к своей цели. Но я не намерен, на этом останавливается. Исходя из тех сведений, что я получил, изучая карту. В Тихийском парке находится еще, несколько таких же храмов и я собираюсь их отыскать. Проблема заключается лишь в том, что язык Энаев крайне сложен, а я недостаточно силен в переводе других языков. Ибо к глубочайшему моему сожалению, мой верный единомышленник, что ранее помогал мне в переводе текстов, уже давно скончался. И потому перевод теперь идет слишком медленно. Я смог перевести лишь треть всего текста, что я нашел в большом храме. И потому мне нужна ваша помощь, я знаю, что вы превосходный специалист по древним языках, и уверен, что вместе мы сможем перевести текст оставленный Энаями, и возможно это приведет нас к решению загадки этого народа и того что он хотел нам сказать.

Я понимаю что вы, как и большинство моих коллег, считаете мои идеи вздором, но, как вам известно, Николая Коперника, также как и его последователя Галилео Галилея, в свое время тоже считали безумными. Посему я надеюсь, что вы все же прислушаетесь к моим доводам и в скором времени приедете в Тихийск.

С нетерпением жду вашего ответа Александр.

P.S. Помните, я рассказывал вам про свой медальон? Так вот мне пришлось, на время отослать его к своей дочери, так как у меня появилось подозрение, что моими исследованиями заинтересовались нехорошие люди. Эта вещь слишком важна, что бы ею рисковать. Пока я не буду озвучивать свои подозрения, дабы не быть голословным, но скажу, что это могут быть крайне богатые и могущественные люди. Надеюсь, что во мне говорит всего лишь паранойя, но все же я начинаю опасаться, не, сколько за свою жизнь, сколько за то, что результаты исследований могут попасть в чужие руки. И хотя мне искреннее не хочется отсылать столь дорогую мне вещь, которая была у меня столько лет, но что-то внутри меня говорит о том, что это будет правильно. Я никогда бы не написал этого, не зная, что мое письмо пройдет через надежные руки. Мне пришлось отослать его единственному человеку, который мне по-настоящему дорог. Надеюсь, что этим дополнением я не отбил у вас желания приехать сюда, впрочем, будучи наслышан о вашей тяге к приключениям, полагаю, вас это только раззадорит. В любом случае жду вас, чтобы наконец-то лично пожать вам руку.

– Единственному человеку, который мне по-настоящему дорог – вновь прочитала я эти строки, и, прослезившись, отложила письмо.

– Вот же урод! – сквозь слезы произнесла я – За всю мою жизнь, он впервые жизни произнес эти слова, и где? В письме какому-то постороннему человеку!

– Полагаю, что вашему отцу, нелегко выражать свои эмоции – прокомментировал Робин.

– Так вот значит, зачем вы сюда пришли! Вы знали про медальон! – внезапно догадалась я.

Робин положительно кивнул головой:

– Именно так, Александр в подробностях описал мне его и то, что он послал его именно вам – пояснил Робин.

Теперь, когда я поняла, что врать нет смысла, я рассказала все Робину.

– Это правда, неделю назад я, как обычно возвращалась с работы, и к своему удивлению обнаружила конверт, на мое имя лежавший прямо у меня под дверью. Сначала я подумала, что это чья-то шутка, но когда открыла конверт, то увидела в нем письмо и медальон, который мой отец носил, не снимая, все то время что я его помню. Я была крайне удивлена, увидев, что это письмо послал мой отец, я ничего не слышала о нем уже столько времени, и думала, что он уже давно забыл про нас. Но куда больше меня напугало содержание этого письма. В нем говорилось:

«Здравствуй Валерия. Извини, что отвлекаю тебя от твоих важных дел. Но я вынужден обратиться к тебе с одной маленькой просьбой. Полагаю, ты знаешь этот медальон, что лежит в одном конверте с этим письмом. Я нашел его очень давно, еще, когда ты была совсем маленькой, и он стал одной из моих самых первых крупных находок и единственной, которой я не отдал в музеи, а оставил у себя, в качестве талисмана. Это вещь очень важна для меня, но из-за некоторых обстоятельств, я не могу больше оставлять ее у себя. Потому у меня