приказ по оптическому телеграфу в Москву и дальше. Может, и успеется уйти русскому представительству в Палестине. А за острова Эгейского моря, мы будем бороться. И России нужна громкая победа. Думайте, как именно использовать козырь в виде пароходов, — сказал я и взгляд переместился на Румянцева. — Господин генерал-фельдмаршал, Вам слово!

— Ваше Императорское Величество, Ваши Императорские Высочества, господа! Шведское направление: корпус из тридцати тысяч пехоты и пяти тысяч кавалерии при ста семидесяти пушках без учета крепостной артиллерии. Оснащение новыми винтовками: два полка. Прусское направление: армия в пятьдесят пять тысяч с шестью тысячами кавалерии при четырехсот шестидесяти орудиях. Оснащение новыми винтовками: дивизия, четыре воздушных боевых шара, новые ракеты числом в три тысячи. Турецкое направление, оно же и персидское: тридцать четыре тысячи пехоты при пятнадцати тысячах кавалерии, без учета союзных войск, это еще до пяти тысяч конных, сто пять пушек. Австрийское направление: семьдесят две тысячи пехоты, из которой до сорока тысяч арнаутов, двенадцать тысяч кавалерии, двести двадцать пушек. Без учета Царьградской милиции и гарнизона крепостей по штатному расписанию. В ближайшее время возможно мобилизовать до двухсот тридцати тысяч военнообязанных из военных поселений и отпущенных на землю. Считаю, что необходимо быстро осуществить рекрутский набор в сто тысяч человек. Доклад закончил, генерал-фельдмаршал Румянцев.

Да уж! Потребуй я более детальных докладов, зарылся бы в цифрах. И ведь без бумажки Петр Александрович докладывает.

— Предложения по командованию направлениями? Изменения будут? — спросил я Румянцева.

— Прусское — генерал-фельдмаршал Юрий Григорьевич Ливен, шведское — генерал-аншеф Томас Демику, турко-персидское генерал-аншеф Василий Петрович Капнист, австрийское — Светлейший князь, генерал-фельдмаршал Христофор Антонович Миних, — сообщал Румянцев.

— Был бы сейчас на Совете Христофор Антонович, его бы хватил удар от прибавления еще забот, которых в Царьградской губернии и так более, чем много. Не нужно Миниха срывать с управления. Подумайте и позже мне сообщите, кого именно отправить туда, — я усмехнулся, представляя, как именно чертыхался бы старичок Миних.

Вообще, еще год, и нужно отправлять Христофора Антоновича на почетную пенсию. Вот пусть еще немного подучит Потемкина. Григорий Александрович и сам с усам, но при принятии им опыта Миниха, способен стать действительно отличным администратором.

— У меня вопрос господа. Я собираюсь выдвинуть идею, что мы будем бить англичан, где бы они не находились. Что скажете, если английские солдаты будут в Швеции или Пруссии? — спросил я.

Подобные эксцентричные лозунги нужно выдавать, посоветовавшись лишь с теми, кому придется исполнять сказанное императором с горяча. И силы человеческие огромны, как и смекалка, но, все же ограничены. Бить везде англичан? В Индии? В Самой Англии? В Америке? Хотя везде можно, только Индия представляется сложным направлением.

— Ваше Величество, может быть, лучше не бить, а те державы, что примут у себя английские войска, будут считаться враждебными?.. — спросил-предложил Первый министр Иван Иванович Неплюев.

— Вот говорят о Вас, Иван Иванович, что Вы «господин „нет“» и слишком прямолинейный для дипломата, но не ведают они, сколь лисом быть способны, — сделал я комплимент Неплюеву.

Действительно, подобная формулировка оставляет возможности к толкованию. При этом мы оставляем за собой право выбирать модели поведения. Можно и экономические санкции вводить, перекрывать торговые пути, или же использовать диверсантов, напрямую бить, летучие конные отряды использовать. Много чего.

— Я бы хотел, господа, чтобы мы еще послушали господина министра экономики Петра Ивановича Рычкова. Он нам расскажет, как нужно воевать, — я усмехнулся.

— Ваше Императорское Величество, Ваши Императорские Высочества, господа! Простите меня, но скажу: воевать нужно быстро и желательно с прибылью. Более года войны для нашей империи будет сложно пережить. В резервном Фонде не более пятнадцати миллионов рублей, — соврал Рычков.

Я не стал одергивать Петра Ивановича, это его сущность, он иначе не может. Считает министр, что любая копейка, выдернутая из товарооборота и развития промышленности уже потеряна. Воюет даже со мной, и мне это нравится. Здоровая критика нужна даже императорам. Правда шепотом, наедине и перед казнью критикующего.

Мы создавали резервный Фонд на протяжении уже как десяти лет стабильного развития. Там сейчас более тридцати миллионов. Но это, конечно, не значит, что нужно потратить все. С куда большим удовольствием, эти деньги я использую для сети железных дорог.

— Выдвигайте войска на позиции! Внимательно отнеситесь к использованию железнодорожного транспорта, — приказал я, доставая из папки лист. — А вот это, господа, свидетельства подвига русского флота, который в некоторой художественной переработке будет напечатан в газете. Ваше Высочество, Екатерина Алексеевна, займитесь этим вопросом.

Катя мило улыбнулась.

Что удивительно, но сегодня Павел Петрович за весь Совет ни разу не проявил скепсиса, не продемонстрировал отсутствие терпения, только удивление от факта ареста Панина. Был сосредоточен, и даже где-то страх… Он боится. Ничего, Павел не из робкого десятка, отучится бояться и за других.

* * *

Петрополь

1 сентября 1762 года

Аким Антонович Резов был человеком со сложной судьбой. Тот самый случай, когда, действительно, «богатые тоже плачут». Еще десять лет назад Аким Антонович, тогда молодой человек, очень удачно встроился в систему, которая выработалась на золотых приисках в Миасе. В 1754 году Резов стал миллионером. После женился на одной красотке, дочери знатного предводителя башкир. Семья, сын, дочь, большой дом в Миасе, покупка акций Русской Американской Компании. Казалось, что жизнь бьет полным ключом, но, нет.

В 1757 году случился набег большого отряда кайсаков на Миас. Впрочем, после выяснилось, что этот отряд не был привязан к какому-либо этносу, а являлся разноэтничной ватагой в более, чем пять сотен сабель. В это время город казался пустым, многие были на приисках, так как в один день резко повысили стоимость золота и все рванули намывать желтый металл с удвоенным энтузиазмом. Даже и некоторые солдаты участвовали на подсобных работах. России вдруг понадобилось больше золота и империя была готова скупать его дороже прежнего.

Вот в такой день и был лихой, быстрый и жестокий набег на город. Тогда Аким Антонович десятью своими охранниками встал на защиту дома и, казалось, орда кочевников отхлынула. Когда уже Резов перезаряжал свой револьвер и наблюдал, как пять его оставшихся на ногах охранников оказывают помощь своим раненным товарищам, дом загорелся. Разбойники смогли пробраться, пока Резов и его охранники обороняли главный вход. Еще двое охранников, которые остались с семьей, были убиты.

Потеряв в одночасье самое главное, что у него было — жену и детей — Резову стал ненавистен тот город, в котором он стал тенью себя же, но прежнего. Продав свой бизнес донским казакам, Резов решил отправиться туда, куда и направлялся шестью годами ранее, — в Америку.

Обретя хоть какую-то цель в жизни, Аким Антонович уговорил некоторых рабочих и двух инженеров отправиться вместе с ним в Новый свет. Приказчик одного из демидовских заводов было дело возмущался тому, что у него забирают нужных сотрудников, сделал даже запрос Никите Акинфиевичу Демидову. Русский промышленник-магнат уже давно размышлял над тем, чтобы как-то влезть в дела зарождающейся американской промышленности. В городе Казачем, столице Нововолжанской губернии [Орегон] уже начал работать медеплавильный завод и несколько мастерских по производству сельскохозяйственного инвентаря. Там есть и металлы, и реки, где можно поставить водные колеса или даже в будущем электростанции. С развитием морской торговли в регионе, перспективы вырисовывались более чем неплохие.

Организовав производство в Казачем, местом для своей жизни, Резов выбрал все же Петрополь. Это был пятидесятитысячный город с вполне развитой инфраструктурой, увеселительными заведениями, и представлял собой пример веротерпимости и полного восприятия людей не по цвету кожи, а по их личным характеристикам.

Конечно, говорить о полной религиозной терпимости, скорее, не приходится, если бы в разговоре участвовал человек из XXI века. Но для реалий XVIII столетия, наличие мечети рядом с православным храмом, лютеранской кирхи и людьми, обвешанными множеством амулетов и оберегов более, чем прогрессивно. Уже отменен закон, по которому лишь православные могли стать полноценными гражданами русской Калифорнии. Существовал лишь негласный принцип, когда на высшей должности принимали