Следы вели к морю.

Внутри у Флик все сжалось.

Она сменила курс и побежала к маяку, утопая в песке. Ей хотелось оказаться как можно дальше от ужасных следов. Песок сменился каменистой землей, и вскоре она стояла на вершине утеса.

Маяк застыл в неподвижности, и у Флик закружилась голова. В какой-то момент ей почудилось, что он упадет, а когда она взглянула на стеклянный купол, то пошатнулась. Тем не менее Флик подошла ближе, все еще крепко сжимая в руке чемодан. Шаги по сухой траве казались невероятно громкими.

На белой краске рядом с дверью остался красный отпечаток руки. Он слегка смазался, отчего пальцы вышли неестественно длинными.

Флик поняла, что ноги отказываются идти дальше.

– Это всего лишь краска, – сказала она себе. – Просто краска.

Флик крепко сжала чемодан, словно тем самым защищаясь, и прошла мимо зловещего отпечатка.

Покосившаяся дверь еле висела на петлях. Сине-зеленая краска, изъеденная соленым воздухом, отслаивалась, напоминая экзему.

Флик провела ладонью по шершавой поверхности. Потянувшись к черной металлической дверной ручке, несколько раз дернула.

Наконец дверь поддалась и со стоном открылась, высвобождая холод и запах плесени. Поморщившись, Флик шагнула внутрь.

Она ожидала встретить внутри темноту, но было довольно светло: лучи проникали в помещение сквозь мутные от грязи окна и купол над головой.

Черная металлическая лестница в самом центре круглой комнаты винтом уходила вверх, у стен приютилась мебель, вписавшись в необычное пространство. Напротив двери стоял письменный стол, над которым висели газеты, картинки, карты и фотографии.

Паутин или следов мышей Флик не заметила.

Как и пляж, маяк был лишен жизни.

Флик задрожала. Это место пугало своей безжизненностью. Она вдруг отчетливо ощутила каждое мелкое движение мускулов, кровь, бегущую по венам, и то, как плотно пальцы обхватывают кожаную ручку чемодана.

Внутри маяка оказалось прохладно и даже промозгло. Флик потерла голые руки и оглянулась по сторонам. Спиральную лестницу из кованого железа покрывала пыль, осевшая на узорах, на заржавевших болтах и винтах. Любопытство подталкивало Флик посмотреть, что находится под стеклянным куполом, но ступеньки выглядели ненадежными.

Она прошла к столу, заваленному ручками и бумагами. Опустила чемодан и прикоснулась к хрупким на вид документам. Казалось, те могут рассыпаться у нее в руках. Желтоватые листки покрывал тонкий слой пыли.

Флик подняла голову и снова посмотрела на купол. Куда подевался хозяин этого места? Повсюду царил беспорядок, место выглядело… заброшенным.

Как и весь мир.

Флик с облегчением посмотрела на чемодан. По крайней мере, она всегда могла уйти отсюда.

На стене висела фотография пары на фоне недостроенного маяка. Флик подошла рассмотреть ее. Одетые в комбинезоны люди смеялись, мужчина держал в руке огромный кирпич. Рядом со снимком Флик увидела еще больше обрывков из прошлого: газетные вырезки, вырванные из книг страницы с пометками на незнакомом языке.

Девочка обнаружила и другие фотографии – все они, похоже, запечатлели семью. На одной из них мужчина с длинными серебристо-черными волосами, завязанными на затылке в хвост, стоял на фоне витрины магазина, полной бутылок. На другой фотографии женщина с грозовой тучей черных кудрей улыбалась маленькой девочке, которая надувала мыльный пузырь. Еще на одном снимке все трое стояли на пляже, похожем на тот, который видела Флик, вот только в окружении других семей. Очевидно, дул ветер, поскольку девочка придерживала соломенную шляпу. Все трое счастливо улыбались фотографу. На этом снимке у мужчины еще не было седины. Зачесанные назад волосы обнажали заостренные уши, совсем не такие, как у Флик. Хотя она не видела ушей других людей, но знала, что все они не принадлежат к ее миру.

Флик напряглась. Она слышала, как пульсирует в ее висках кровь. Ей не следовало видеть эту фотографию, это личное. Флик коснулась стекла, защищавшего снимок. На пальце осталась пыль, лицо человека чуть прояснилось.

Эти люди здесь жили? Именно они устроили на том пляже пикник?

Но что с ними стало?

Флик вернулась к столу и порылась в бумагах, пока не обнаружила еще один снимок с помятыми краями. Она поднесла его ближе к лицу.

Снова те мужчина и женщина. Более молодые, но грустные. У каждого на руках по малышу. Два ребенка в одинаковых белых одеяльцах, из которых выглядывали крошечные носики.

Флик нахмурилась. На всех фотографиях, сделанных после рождения Фредди, мама светилась от счастья, словно ребенок в магазине сластей, если, конечно, не спала.

Флик видела свои младенческие фотографии – там родители тоже демонстрировали глупые улыбки.

Тогда почему женщина на фотографии такая печальная? Да и мужчина угрюмый.

Флик снова взглянула на фотографию с пляжа. На ней был только один ребенок и двое взрослых. Двое младенцев, затем один ребенок.

Что-то случилось со вторым?

На Флик обрушилась волна печали. Она сравнила обе фотографии – где девочка стояла с родителями и снимок с двумя малышами. В душе Флик разверзлась бездонная пропасть. Она подумала о своих родителях, о том, что станет с ними, если она провалится в другой мир и никогда не вернется. Ей стало так тоскливо, что она обхватила себя руками. Флик опустила фотографию на стол.

Конечно, существовала вероятность, что фотографировал как раз отсутствующий ребенок. Может быть, он держал фотоаппарат? Правда, других следов его присутствия Флик не обнаружила ни среди бумаг на столе, ни на стене. Он просто… исчез.

Флик осознала, что бесцеремонно вторгается в чью-то личную жизнь. С неприятным чувством она отступила от стола и случайно сшибла стул. Тот закрутился и ударился о стол, повалив на пол несколько книг и тонкую шкатулку цвета грецкого ореха. Среди этой пустоты грохот вышел оглушительный.

Флик наспех подобрала вещи и сложила в груду на столе, похоронив под ней снимок с малышами.

Она уже собиралась отвернуться, когда кое-что привлекло ее внимание.

Среди бумаг и писем, покрытых неизвестными словами, Флик все же явно прочла одно: «Меркатор».

Сердце бешено застучало. Флик отодвинула бумаги в сторону и достала тонкий блокнот с разлинованными страницами, совсем как тот, которым она пользовалась в школе. На первой странице аккуратным взрослым почерком было написано «Дэниел Меркатор».

Блокнот не выглядел столь пыльным, как другие предметы на столе, – должно быть, он провел там куда меньше времени. Флик замешкалась. Ей хотелось открыть записную книжку, но она, скорее, принадлежала Джонатану. Тот предупреждал, что не следует приносить вещи из других миров, но ведь ради этого блокнота можно сделать исключение?