стали высовываться наружу. Поначалу с оружием в руках; видимо, подумали, что Волкастый заглянул сперва сюда; затем же, осознав, что приехали Данброхи из замка, в руках если что и выносили, то разве что младенцев.

– Простите, что напугали, – мягко говорила королева Элинор матерям, раздавая пироги и колбасы из корзин.

– Спасибо за службу, – громыхал над отцами король Фергус, раздавая овёс, соль, свечи.

– Держите, это моё любимое, – добавляла Мерида, протягивая ребятам имбирное печенье Эйлин. – Жжётся что надо!

Близнецы тем временем кидались свечками в других мальчишек, продолжая рьяно распевать, и постепенно деревенские к ним присоединились и затянули старые песни, которые знали все. В небе ярко и холодно сияли звёзды. Гилл Петер с остальными нарубили дров и разожгли в конце главной улицы большой рождественский костёр. Дров хватило бы до самого рассвета, как бы поздно он зимой ни наступал, и вскоре у костра собрались десятки людей, слышались песни и смех, громкие весёлые голоса – настоящая броня против холода, мрака, одиночества и насилия.

Волшебство, чудеса, магия.

Совсем другие чудеса, совсем другая магия, нежели те, что были в распоряжении Кальях или Ферадаха. Магия, которая Мериде по душе. Земная, добрая магия её родных.

Родные ей тоже по душе.

Как бы она там на них ни жаловалась и ни сердилась, всё-таки они – то чудесное семейство Данброх, которое держится на сумасбродной и пылкой любви друг к другу и к миру вокруг. Съездить три раза в чужие края? Да Мерида бы три сотни раз куда угодно съездила, лишь бы это могло их спасти.

Когда они собрались у всеобщего рождественского костра – как они обычно и собирались каждый год, пусть и не в этом месте, – Мерида задумалась: как же ей в течение грядущего года отличать застой от традиции? Возможно ли изменить только плохое и оставить хорошее? Не лишится ли она таких вот моментов, если наставит свою семью на новый путь?

Но по правде говоря, всякий страх, что возникал у неё в эту минуту, тут же угасал в ярком свете костра, пропадал в шуме весёлых голосов. Сомнения рассыпались в прах, тревогу вытесняла гармония.

В этом ведь и состоял смысл праздника, верно?

В надежде.

8. Странствие первое

– Думаю, поездку в Ардбаррах надо приурочить к кануну Нового года, – заявила Мерида на следующее утро, завтракая всё теми же остатками свадебных булок.

Мать увлечённо писала что-то в своём дневнике, близнецы швыряли в дымящий камин палки, чтобы дыму пёрло ещё больше. За размышлениями о теперь уже двух договорах, которые висели у неё над головой, Мерида не сомкнула ночью глаз и была полна решимости приступить к выполнению плана как можно скорее.

– Можем вырядиться ряжеными!

Упустить празднование Нового года она бы ни за что не согласилась, если бы не дело такой важности, как это. Новый год в Данброхе отмечали с размахом, чтобы уж подвести итог зимним праздникам. Иногда в ход шли, как и на Рождество, подарки, но обязательно – огненные шары, набитые барахлом, и ещё ряженые в массивных масках или оленьих рогах, они дули в бычьи рога и выпрыгивали внезапно прямо перед дверью, голосили песни, просили денег на нужды бедных или угощения себе на ужин. Многим Новый год нравился даже больше, чем Рождество, особенно тем, кто любил, чтобы перед их дверью выпрыгивали и кричали: «Удли-дудли-ду!»

– Точно! – согласился Хьюберт. Зачастую именно он был тем самым человеком, который выпрыгивал перед дверью и кричал: «Удли-дудли-ду!»

– Так, ни в коем случае, – отрезала королева. – Мерида, ты же принцесса. Не подобает тебе шататься по дорогам в дурацком костюме, как какому-нибудь шуту. И потом, до Нового года всего четыре дня, они не успеют получить от нас письмо с предупреждением о твоём визите, с объяснением, почему они вообще должны тебя принять. Кстати, письмо это должно быть очень деликатным, очень сердечным. Такие вещи наскоро не делаются. Мальчики, а ну выйдите отсюда, вы меня с ума сведёте. Идите разыщите отца.

Близнецы посыпались из гостиной, голося: «Удли-дудли-ду!» – все, кроме Харриса, который никогда не кричал, если не было нужды. До их ухода Мериде и в голову не приходило, что они шумят, но как только они вышли, гостиная и в самом деле погрузилась, казалось бы, в полную тишину.

– Если послать голубиной почтой, то времени как раз хватит, – настойчиво продолжила Мерида. – К тому же, если поехать сейчас, дороги ещё не успеет размыть. Сама знаешь, ещё пара-тройка недель – и пойдут дожди со снегом. А за ними вообще оттепель. Чем раньше, тем лучше.

– Ах, Мерида, такие поездки не делаются на скорую руку! – воскликнула королева. В гостиную проскользнула Айла и забрала тарелки. – Спасибо, Айла.

– Да, мадам. У вас прекрасный почерк, мадам.

– А, это так, просто небольшой списочек, – ответила Элинор, очевидно довольная комплиментом. – Лишь бы привести мысли в порядок. Могу с тобой как-нибудь позаниматься, если хочешь.

– О, я была бы вам так благодарна, мадам, если только, разумеется, это уместно.

Мерида тем временем распалялась всё сильней. На её глазах мать прибирала весь план к рукам. Точно борзая, которая унюхала жирную тушу, королева то принималась за него, то откладывала, то беспокойно хваталась за отдельные части, то подкапывала ямку и пыталась спихнуть туда добычу, будто похоронить, а потом снова доставала – как же, ещё повалять на солнышке, нет, Мерида, не трогай, моё, моё...

– Мам! – не выдержала Мерида. – Я весь год странствовала. Я знаю, что как долго идёт.

– Да, но не с королевским достоинством. Ты представляешь клан Данброх. Торопиться нельзя! Надо как следует подготовиться,

Айла до сих пор любовалась почерком королевы, и это натолкнуло Мериду на мысль.

– Ты могла бы составить нам такой вот списочек, – хитро сказала она. – Перечислить, что нам нужно сделать до отъезда, что взять с собой. Сделаем всё по пунктам, как написано. Я буду стараться побыстрее, ты – тщательнее, и вместе получится быстро и тщательно.

– Ох, Мерида, с тобой спорить просто невозможно, – вздохнула Элинор. – Ладно. Надо будет, чтобы твой отец надиктовал мне письмо в Ардбаррах, потому что он знает тамошнего лорда. Тебе нужна будет личная служанка, раз ты к ним едешь как принцесса. Лиззи сойдёт. Никаких ряженых! И хватит над душой стоять. Пока не покончу