– Он видит во мне маленькую девочку. Знает мужские инстинкты, – грустно вздыхает Лучиана. – Разве можно его винить за то, что он желает мне лучшего?

– Но ты все равно нарушаешь правила.

Моя собеседница больше не улыбается. Я зашла за грань. Сама понимаю, поэтому спешу замять ситуацию:

– Здесь только бикини.

– У вас красивая фигура, нечего стесняться.

– Я не привыкла плавать в бассейнах чужих домов. Мне и так все это кажется слишком.

– Почему? Арти очень активный. Он любит конный спорт, тир, аттракционы. Думаете перевоспитать его скучными беседами о смысле жизни? Он из тех, чьи слабые места можно нащупать, только подружившись.

– Копия дяди.

– Да, – не отрицает Лучиана. – Точно. Копия.

Я вздыхаю, запустив руку в ящик и вытащив первый попавшийся комплект бирюзового цвета.

– А ты? Поплаваешь с нами?

– О, нет-нет! Я пас! – Она замечает мою озадаченность, шире обычного распахивает глаза и добавляет: – Эти дни. – Врет. Хоть у меня и не большой опыт работы, а учеников-врунишек быстро раскусываю. Либо Чеховской что-то замыслил, либо у девочки какие-то личные мотивы. – Переодевайтесь. Подожду вас за дверью.

У меня в голове не укладывается. Что я творю? Мне следует пожаловаться Елене Михайловне, если не послушает – пойти в высшие инстанции. Но что тогда? Чеховской опять выйдет сухим из воды. Все, абсолютно все сочтут его просьбу позаниматься с мальчиком плаванием совершенно нормальной. Я подпорчу репутацию, лишусь работы, а самое ужасное – Степа из-за меня бросится на амбразуру. Я совершенно безоружна и связана по рукам и ногам. Не могу рисковать мужем. Проще подчиниться Чеховскому, а может даже… подружиться. Если Лучиана озвучила правду, то слабое место ее дядюшки я сумею найти через близкие отношения. Сделаю вид, что принимаю его игру, а сама буду присматриваться, залезать в него глубже, чем он в меня.

Ты рано радуешься, Роман Алексеевич. Кто-кто, а я тебе не по зубам.

Держу пари, Бабочка уверена, что она мне не по зубам. Храбрости где-то набралась, зубоскалить начала, взглядом жечь. Но неужели, радость ты моя наивная, ты не понимаешь, что перед Романом Чехом все двери открыты? А дверь в твое сердце, если не откроется, ногой вышибу, ворвусь и замурую себя внутри. Навечно.

Проводив ее взглядом, переключаюсь на Фазу.

– Как доехали? Сопротивлялась?

– Опоздала. Подозреваю, ждала, что за ней поднимутся, – докладывает он.

– А Лучик? «Жучок» сработал?

– Все чисто. Ни с кем за день словом о вас не обмолвилась, никакие сомнительные диалоги не вела.

– Завтра еще послушай.

– Сделаю, – кивает он. – Я могу идти, босс? Хочу «гелик» на мойку загнать.

– Ты там не торопись с мойкой. Пусть пропылесосят хорошо, панель натрут.

Фаза отправляется к машине, а я возвращаюсь в дом. Сразу иду в бассейн. Надо же проверить, не утонул ли там мой говнюк, пока я тут его училку обрабатываю. Снимаю кроссы, майку и трико, поправляю резинку плавательных трусов и прыгаю в воду. Прохладная. Бодрит. После тренировки и вовсе кожу покалывает.

Немного дурачусь с развалившемся на надувном матрасе Артуром, но забываю о нем, как только под куполообразной крышей появляется она – моя Бабочка. В полупрозрачном парео выше колена, она проходит вдоль бортика, плавно ступая босыми ногами по полу, и улыбается моему пацану:

– Как дела, Арти? Не забыл, какой счет я просила повторить дома? Завтра буду спрашивать. – Она переводит взгляд на меня, поплавком болтающегося на поверхности, и чуть сощуривается. – Как вода?

– Спускайтесь. Сами узнаете. Дарья. Николаевна.

Сопроводившая ее Лучиана разворачивается к шезлонгам.

– Ты почему не в купальнике? – бросаю ей вслед.

– Я что, дура, в сентябре купаться? Ничего личного, Дарья Николаевна.

Эта девчонка с ума меня сведет. Приглашу-ка я на выходных доктора. Пусть осмотрит ее. Со склонностью нашей семьи к болячкам не хватает только, чтобы она заболела.

Краем глаза замечаю, как соскальзывает с Бабочки парео. Успеваю по достоинству оценить ее ничуть не испортившуюся с годами фигуру, прежде чем она прыгает в бассейн, окатив волной Артура.

Все такая же стройная: высокая грудь, тонкая талия, упругий живот, подтянутый орех. Она выныривает над поверхностью, руками зачесывает назад волосы и выдыхает.

– Холодная.

– Я вас согрею, – улыбаюсь я уголком губ, подплывая к ней. Ее глаза превращаются в непроницаемые линзы. – Я велел разжечь камин, – поясняю. – А вы о чем подумали? О силе трения?

– О вашем дерзком языке, – смело отвечает она.

Я кончиком этого языка провожу по верхней губе и понижаю голос:

– Так сразу? Может, сначала познакомимся поближе? Дарья. Николаевна.

Бабочка вспыхивает. Щеки становятся пунцовыми, губы безмолвно размыкаются. Я одним лишь взглядом велю Артуру вылезать и подплываю к Бабочке еще ближе.

– Ну что же вы зависли, Дарья Николаевна? Признайтесь, вы думаете обо мне. Дома, в школе, рядом с мужем, в одиночестве. Всегда.

Задрожав то ли от прохладной воды, то ли от моего вторжения в ее личное пространство, она сосредотачивается на оборачивающемся в полотенце Артуре и будто вспоминает, зачем вообще прибыла в мой дом.

– Я не собираюсь знакомиться с вами поближе, Роман Алексеевич. Оставьте свои пошлые шутки при себе. – Она плывет к лестнице, изящно поднимается по ней, демонстрируя мне свои красивые бедра и ягодицы, за которые хочется укусить, и берет полотенце. – Артур, пойдем позанимаемся математикой.

Взяв его за руку, Бабочка уходит, так ни разу и не обернувшись.

– Чего ты добиваешься? – Разводит руками Лучиана. – У нее обручальное кольцо. Ты видел?

– Видел, – бурчу, тоже вылезая из воды.

– Тогда не порти ей жизнь.

– А может, я влюбился.

– Ты? – усмехается племянница. – Влюбился? Ром, не смеши меня. Она совсем не похожа на тех куриц, что вечно трутся вокруг тебя. Вы из разных миров. Не лишай ее того, что у нее есть. Она надоест тебе. Рано или поздно. Но она не заслуживает быть брошенной.

– Да с чего ты взяла, что я брошу ее? – Я быстро обтираюсь, швыряю полотенце на соседний шезлонг и одеваюсь. – У меня далеко идущие планы.

– Ты поступаешь нечестно.

– Нечестно я поступил бы, сразу затащив ее в постель. Но я не спешу. Она сама сделает выбор в мою пользу.

– А он у нее есть? Выбор-то? Ты его никогда никому не оставляешь, – фыркнув это, Лучиана встает и уходит следом за Бабочкой и Артуром. Просто с легкостью ударив под дых одной фразой. Втоптав в грязь мои старания и чувства. «Отблагодарив» за ту частичку света моей души, что я дарю им: ей, Артуру и Бабочке.