Такому «лечению» и подверглась бедная Эдит. Невозможно даже представить, что ей пришлось пережить за больничными стенами. Однако она мужественно прошла полный курс и вернулась домой здоровым человеком…

Здоровым ли? Спустя короткое время она снова взяла в руки шприц. И все повторилось – наркотическое безумие, желание выздороветь, добровольный путь в больницу.

Второго курса она перенести не смогла – сбежала домой. И… снова вернулась в больницу.

Эдит должна была жить и петь. Петь и жить, а не погружаться в тяжелое наркотическое небытие! Она так решила. И морфий все же победила…

Это был один из самых тяжелых периодов жизни великой певицы. Она еще не знала, что уготовано ей судьбой в будущем… А если бы знала – поберегла бы себя? Нет, вряд ли.

Эдит в больнице. 1969 год.

Пять лет Эдит Пиаф состояла в законном браке с Жаком Пиллсом. Человек бесцветный и ничем не выдающийся, он был нужен Пиаф только затем, чтобы вытеснить из памяти образ Марселя Сердана. Ей нужно было забыть «марокканского бомбардира». Иначе она бы просто не выжила…

Но сравнения с черноволосым африканцем французского происхождения неприметный Пиллс не выдерживал. Это были несопоставимые фигуры. Сказать, что брак с Пиллсом не принес Пиаф ни любви, ни счастья – не сказать ничего. По сути, она этого союза попросту не заметила.

Эту неудачу переживали близкие друзья Пиаф и, прежде всего, Марлен Дитрих. Злые языки утверждали, что Эдит и Марлен связывало больше, чем женская дружба. Но, скорее всего, это были пустые сплетни. Разбитой, больной Пиаф было не до подобных забав. Какая уж тут любовь?

Но именно любовь спасла ее в последний раз, вытащила из многолетней депрессии, убивавшей певицу. Любовь к последнему мужчине в ее короткой жизни – к Тео Сарапо…

В конце пятидесятых годов прошлого столетия Эдит угасала. Нет, с ее дивным талантом ничего не произошло. Она по-прежнему пела, покоряя сердца миллионов слушателей по всему миру. Но жила только на сцене, а остальное – доживала.

Чтобы избавиться от беспредельного одиночества, ей надо было забыть Марселя Сердана.

Она его забыла.

С Жаком Пилсом (справа).

В 1954 году Эдит Пиаф на некоторое время вернулась в кино. Она сыграла главную героиню в фильме «Если мне расскажут о Версале» (другое название «Тайны Версаля»). Ее партнером стал сам Жан Маре, популярнейший французский киноактер, играющий роли героев-любовников.

Жан Маре был необыкновенно красивым и сильным человеком. Он снимался в приключенческих фильмах, выполнял все трюки сам, без помощи каскадеров. Он отлично фехтовал, ездил верхом, мастерски управлял автомобилем (на самом деле еле водил, автомобиль ему не давался).

Публика судачила о его любовных связях – наблюдая на экранах Маре и красивейших женщин в его объятиях. Ирония состояла в том, что Жан Маре предпочитал отношения иного рода. Женщины его интересовали постольку поскольку…

Маре вспоминал недели, проведенные с Пиаф на съемочной площадке, как очень интересное и волнующее время. Он прекрасно понимал масштаб дарования этой женщины. Как и большинство французов, он преклонялся перед ее голосом.

Жан Маре был не только актером, но и выдающимся скульптором. Его талант оценил Пикассо, который, увидев ранние работы Жана Маре, посетовал на то, что тот «занимается ерундой» вместо того, чтобы полностью отдаться скульптуре.

Жан Маре.

Работа в кино с Жаном Маре стала лишь очередным эпизодом в биографии Эдит Пиаф, подтвердив разносторонность ее дарования. Ее главной наградой стали горячий интерес французских зрителей и дружба с выдающимся актером, каким, вне сомнений, был Маре.

Настоящим же событием мирового масштаба стала серия концертов Пиаф в парижском зале «Олимпия» и последующее многомесячное турне по Америке и Франции.

В 1958 году Эдит Пиаф впервые вышла на сцену только что выстроенного камерного концертного зала «Олимпия». Зал был небольшим, всего на 500 мест. Но очень быстро превратился в элитную площадку для звезд эстрады. На сцене «Олимпии» также впервые появился Жильбер Беко – которого моментально прозвали «Мсье 100 000 вольт». Позже выступали Шарль Азнавур и Джонни Холлидей.

Дав несколько концертов, Пиаф снова прочла в газетах восторженные отклики. И этим признаниям невозможно было не верить. Зал взрывался аплодисментами после каждой песни Пиаф. Зрители вставали, плакали, обнимались. Это было похоже на акт прощения, акт всеобщей любви. Песни Эдит Пиаф действовали на людей как любовный эликсир и как святая проповедь.

Потом было одиннадцатимесячное путешествие по Америке… Возможно, ни один француз, ни до, ни после Пиаф, не сделал для своей страны столько, сколько сделала для Франции Эдит.

Песни Пиаф действовали на людей как любовный эликсир.

Судьба ничего не дарит просто так. Всему есть своя цена. Ценой страданий Эдит Пиаф было всеобщее обожание и преклонение.

Она давно не могла просто так ходить по Парижу – ее все узнавали. А узнав, старались приблизиться и высказать те сердечные признания, которые побуждала в душах слушателей ее музыка.

Ее узнавали полицейские и останавливали автомобиль, чтобы преподнести гвоздику или розу.

Ее узнавали в магазинах, предлагая в подарок любые товары и напрочь отказываясь брать деньги.

Ее узнавали в салонах самолетов, в модных бутиках, повсюду, где бы она ни появлялась.

Ее узнавали даже в Нью-Йорке, где никто никого не узнает, потому что жители «Большого Яблока» давно разучились удивляться…

И она была счастлива. Именно этого она и добивалась всю жизнь – любви публики, любви простых людей, мужчин и женщин. Именно для них она пела свои песни, воспринимавшиеся как гимн человеческой, земной любви.

Эта женщина купалась в лучах славы. Ее окружала любовь… Удивительно ли, что вскоре к ней пришло настоящее чувство? Как подарок в конце жизни. Как компенсация за перенесенные беды. Как награда за ее щедрый блистательный дар.

Но до момента той Главной Встречи нужно было еще дожить. И Пиаф изматывала себя бесчисленными выступлениями, словно торопилась спеть все, что должна была спеть в этой жизни.