Постелили нам в комнатке для гостей, на деревянной кровати, сделанной из дуба руками деда Степана. Перед сном нас заставили выпить по полчашки горячего молока с медом и старик сказал:

– Спите спокойно, а утром рано разбудят нас на праздник, и будем праздновать все вместе.

– Кто разбудит, дедушка? – спросила Нина, но дед только улыбнулся в бороду и, затушив свечи в комнате, пошел и сам отдыхать. Опять загадками говорить стал, подумали мы сквозь дремоту и провалились в сладкий сон. Мне показалось, что я только закрыл глаза и меня тут же стал кто-то тормошить. Открыв глаза, увидел над собой деда Степана, который меня и будил. Вокруг было темно, и трудно было понять, который сейчас час: ложились спать – было темно, будят – тоже темно.

Хотя, как ни странно, чувствовал себя полностью выспавшимся, бодрым. И вдруг через открытую форточку я услышал громкий крик петуха, да такой звонкий, задиристый, что сон слетел совсем, а тут и Нина проснулась. Дед знаками показал нам, чтобы мы одевались и шли за ним. По петушиному крику только мы и догадались, что скоро утро. Мы так же молча оделись, вышли в кухню, где нас уже ждала бабушка Мария, она как будто и не ложилась. Мы не совсем понимали, зачем нас так рано подняли – часы на стене показывали 5.30, нам было невдомек, что за праздник такой большой сегодня и почему его надо так рано праздновать.

Дед Степан стоял уже одетый, нам подали по полкружки воды (кстати, предварительно бабушка Мария прочитала над ней какую-то молитву), мы молча выпили и пошли следом за дедом из дома. Путь он держал к реке, шли молча. Мартовское темное утро всегда пахнет свежестью и пронизывает сыростью. Весна готовится вспыхнуть зелеными почками, но все выжидает, когда это сделать. Тут не может быть ошибки, слишком много на кону.

Звезды бледные, вернее, блеклые, как рисунок на линялом белье. От реки тянет свежестью, и слышен звук движения воды. Три дня назад начался ледоход, и река, скинув свой белый панцирь, с радостью устремила потоки воды вниз по течению. Только обломки льдин кружили по водной глади, а скапливаясь, создавали маленькие пороги. Если закрыть глаза, появлялось ощущение поющего водопада, так сильно и стремительно весеннее течение. Мы в темноте подошли к кромке реки. Впереди слева оранжево-красный кусок неба предупредил о скором рассвете. И дед начал говорить:

– Сегодня праздник равноденствия, второй по значимости праздник у Природы после Нового года, который природа празднует 22 декабря.

То, что вы узнаете и увидите сегодня, сейчас, поможет вам понять, почему многие люди никогда не смогут до последнего дыхания жить без болезней. Без этих знаний стать здоровым долгожителем невозможно. Природа щедра, и сегодня вы получите то, что предназначено для каждого, что бесценно, но не стоит ни гроша, что имеется в избытке для каждого и предназначено каждому с его рождения и до его последнего дыхания, то, без чего Жизнь на земле невозможна. Пришло ваше время, я знаю – вы готовы.

С сегодняшнего дня вы переходите на новый уровень понимания, ваша жизнь разделится на две неравные части. До сегодняшнего часа и после него. Вы сегодня пришли на встречу с солнцем в самый нужный для вас момент. В этот час солнце встает только для тех, кто понимает и уважает законы природы, кто понимает мироздание и готов гармонично жить с матушкой-природой. Я покажу вам сегодня, как брать энергию солнца, сохранять и использовать ее для своего здоровья. Ваша задача на первом этапе обучения – только молча наблюдать, не задавать вопросов и запоминать. А также смотреть на солнце до тех пор, пока я не махну рукой, после этого закрыть глаза и продолжать смотреть в сторону солнца минут десять – пятнадцать, а затем просто наблюдать за моими действиями, дома потом все обсудим.

Дед снял куртку, штаны, нательную рубаху. Он повернулся лицом к первым лучам восходящего солнца в одних трусах (нас пробил озноб, кожа под одеждой покрылась пупырышками, ведь утренняя температура не превышала пяти градусов тепла, было холодно). Дед Степан будто не замечал весеннего холода, он зашел по косточки в ледяную стремительную воду и, расставив руки в стороны, согреваемый первыми лучами показавшегося наконец-то солнца, что-то начал нашептывать. А нам было холодно на него смотреть.

Солнце поднималось все выше, стало светло. Старик опустил руки в бурлящий поток и, махнув нам рукой, стал делать какие-то движения кистями, расположенными над головой. Мы закрыли глаза, как нам и было сказано, и начали всматриваться в темноту.

Смотря на солнце еще открытыми глазами, я увидел, что в течение 15–20 минут оно было разного цвета: красное, оранжевое, желтое.

Никогда бы не подумал, что солнце по цвету разное, но то, что я увидел с закрытыми глазами, меня удивило еще больше. Я явно видел зеленое, затем голубое, затем синее и, наконец, фиолетовое солнце, просто мистика какая-то. Самое интересное, что Нина видела то же самое – один к одному.

Когда мы открыли глаза, то деда на том месте, где он стоял перед этим, не было. Мы даже немного растерялись и, посмотрев внимательно, были просто изумлены – наш долгожитель купался в водах Днепра! Правда, делал он это как-то по-своему: стоя по грудь в воде, он приседал по шею и выпрыгивал. Со стороны он походил на поплавок. Вот так дед! Мы следили за его движениями и, когда он опустился и подпрыгнул более ста раз, решили и сами к нему присоединиться – ведь мы уже моржи со стажем, покажем старику, на что мы способны. Мы быстро разделись догола и с восторгом вбежали в воду. Нас пронзил ледяной мороз, купаться в полынье и в проточной реке – две большие разницы. С трудом мы зашли по грудь, поток воды все время кидал нас вниз по течению, нам хотелось подражать действиям деда, и мы начали нырять. Вообще-то ныряние в проруби происходит следующим образом: заходишь в практически неподвижный поток холодной воды по шею, если можешь, ныряешь с головой, и ВСЕ. Это и есть моржевание. Это не так просто, как сидеть в теплой комнате и читать книгу, нырнуть подряд два раза – для этого нужно мужество, а три – это героизм. Здесь же мы увидели нечто другое. Я сгоряча смог окунуться раз пять-шесть, и тело сковал холод. Нина отважилась на три раза, а дед подпрыгивал и погружался по шею раз десять-пятнадцать, затем одно погружение с головой, и так серий сто. Что-то невероятное, почти полчаса в ледяной воде. «Да нет, это невозможно. Это выше человеческих сил, – думали мы с Ниной, стуча от холода зубами на берегу. – Какое-то чудо».

После купания дед вышел на берег, вернее, стоя по-прежнему по косточки в воде, сделал несколько своих секретных движений и, сняв трусы, протер интенсивно полотенцем между ног, простату, обвязал это полотенце на бедрах и с голым торсом, с непокрытой головой пошел бродить по реке вдоль берега.

Руки он держал вместе, предварительно взяв их в замок и закрыв глаза, устремился вниз по течению. А мы стояли раскрыв рот. После такого купания как ни в чем не бывало ходит голый по холоду. Да, солнце светило ярко, но ведь оно еще абсолютно не греет. Как ему не холодно? Ходил дед так минут тридцать, не меньше, затем, вернувшись к нам, уже полностью окоченевшим, улыбнулся, оделся и, достав из котомки термос и три чашки, стал угощать душистым чаем.