Пес, прижав уши, дружелюбно завилял хвостом, словно желая сказать: «Я все перепутал, извини».

Я взяла кота на руки и направилась к дому. Боди, прикрытое легким халатом, — не очень подходящий наряд для октябрьского вечера. Мне хотелось как можно скорее войти в дом, переодеться, порезать помидоры. Я дернула за ручку, она осталась у меня в ладони. Вторая ее часть, с едва выступающим штырем, осталась в двери. К сожалению, я оказалась не с той стороны двери. Опустив Сейчаса на землю, я попыталась вставить ручку в отверстие так, чтобы хоть немножко подцепить замок. В разгар этих манипуляций послышался глухой стук с другой стороны двери. Не долго думая я запахнула халат и, нимало не заботясь о том, как выгляжу, побежала через внутреннюю калитку к Уле. Постучала в окно кухни, в дверях появился Кшись и чуть не упал при виде меня, а видок у меня был сногсшибательный: чулки в сеточку, черное боди, и все это на фоне мрачной осенней погоды.

— Кшисик, я не могу войти в дом… — вздохнула я и показала дверную ручку.

Кшись молчал, глотая слюну.

— Ули нет, — сказал он минуту спустя.

— Помоги мне попасть в дом! — взмолилась я. — Ты не видишь, как я выгляжу? Адам должен вот-вот вернуться!

— Вот именно вижу… — сказал Кшисик. — Но Адам — мой друг.

— Черт побери! — разозлилась я. — Возьми что-нибудь и иди со мной, что мне здесь — замерзнуть до смерти?

Какое имеет отношение к делу, что Адам — его друг? Кшись неуверенно взял у меня дверную ручку, внимательно ее осмотрел, словно никогда в жизни не держал в руках подобной дряни, и достал ящик с инструментами.

— Учти, я ни о чем знать не знаю, — предупредил он меня.

Меня мало интересовало, о чем таком он знает и о чем не знает, я не была готова к философским беседам типа cogito, ergo sum[13]. Распахнув калитку, я помчалась к дому, за мной быстрым шагом двинулся Кшись. Он с минуту поковырялся в двери и тут же ее открыл, я влетела в дом и немедленно налила себе рюмку коньяка — замерзла до мозга костей. Кшись закрепил ручку, в дырочки вставил гвоздь и надежно его загнул, поглядывая на меня с подозрением.

— Зайдешь? — Я протянула ему рюмку коньяка.

— Я ничего не видел, ничего не слышал и не знаю, откуда ты вернулась, не хочу ни во что вмешиваться, не ожидал от тебя такого! — выпалил Кшисик и собрал инструменты.

Люблю настоящих мужчин — они умеют доставить женщине удовольствие как бы между делом, одним подозрением, одной фразой, высказанной в нужный момент. Я пришла в такой восторг, что поначалу даже не хотела ни в чем его разубеждать. Но здравомыслие взяло верх.

— Кшисик, я выбежала за собакой, дверь сама захлопнулась, я жду Адама. — Я затащила соседа в дом. — Ты спас мне жизнь, давай выпьем.

И налила ему коньяка.

Адам не пришел в восторг, когда застал нас в темной комнате с остатками салата из креветок и при свечах — опять что-то случилось, может, вода из холодильника натекла и произошло короткое замыкание, — но меня это уже мало волновало. Увидев меня в таком виде, он тоже был сражен наповал, и это самое главное.

— Как ты выглядишь! — зашипел он. — Что он здесь делает?

Я совершенно забыла, что на мне халат, убежала в ванную и оттуда слышала, как Кшись извивался, как на исповеди, рассказывая про дверную ручку, говорил что-то и говорил, все больше нервничая, а Адам все больше злился. Я была наверху блаженства, надевая на боди широченный черный свитер и Тосину юбку (слишком коротенькую, но только эти вещи оказались в ванной).

Я обожаю Голубого, люблю его до потери пульса, а теперь к тому же узнала, что он ревнует меня! И к кому же? К Кшисику? Так ведь Кшисик Улин муж! А все равно приятно сознавать…

Несмотря на некоторые дополнительные расходы, понесенные в тот день, такие, как замена двух розеток и, возможно, покупка нового холодильника (вместе со льдом я отодрала то, что морозит), это был один из прекраснейших вечеров в моей жизни. Адась дулся почти до полуночи.

А потом я его убедила, что он замечательный, самый замечательный в мире мужчина.

Интересно… починит ли он теперь эту дверную ручку как следует или нет?

В редакции ужасная запарка. Главный ходит стиснув зубы — генеральный директор дал ему два месяца на раскрутку нового проекта. Если за это время ощутимо подскочит тираж, он отобьется, если нет — страшно подумать.

— Два месяца, два месяца, — бормочет Главный, — за два месяца можно сделать ребенка, а не удвоить тираж.

— Ваша жена, должно быть, счастлива… — ядовито шепчет Яга. — Статистика утверждает, что для этого требуется две минуты, а не два месяца.

— Пани Юдита, ко мне, пожалуйста.

Я тут как тут. Стою у шефа в кабинете как пень. Кстати, оригинальное приглашение — «ко мне, пожалуйста». Попробовала бы я к нему так обратиться! Это и называется моббинг? Не нарушает ли команда «Ко мне, пожалуйста» наше законное право на уважение, не преступает ли Главный таким образом тонкую грань? Он помыкает мной и унижает или нет? Я с любопытством наблюдала, как он играл желваками. Не люблю, когда у мужчины на скулах ходят желваки, поскольку не знаю — он злится на меня или на застрявшие в зубах остатки обеда?

— О разведенках.

— Что «о разведенках»? — резонно переспросила я.

— О разведенках, но не шаблонно, не советы, не репортаж по-американски. Чистая, живая правда, нетрадиционный взгляд. О разводах, но просто иначе. С душой. Без вымещения злобы на мужчинах, о'кей?

— Сколько? — коротко поинтересовалась я.

— Пять страниц печатного текста.

Главный, как и я, считает не знаки. Старая школа. Булгаков тоже считал не знаки. И шеф, и я, и Булгаков знаем, что рукописи не горят.

— На когда?

— Как обычно, на вчера.

Это значит, что у меня самое большее неделя. Где я ему найду разведенных женщин, которые скажут не то, что говорится обычно? Мужчины думают, что существуют некие нераскрытые истины о разводах, но всегда одно и то же: она его любит, он — нет. Даже если женщина уходит к другому, вскоре выясняется, что она все-таки несчастлива. Единственным ярким примером, опровергающим эту теорию, является история одной Манькиной подруги. Ивона ушла от мужа к своей подруге и живет с ней счастливо. Ее экс-муженек, которого я встретила у Маньки, до сих пор озлоблен. Маня делала прививку его собаке, питбулю, которого он купил после развода для утешения. Я ждала, пока Манька выпишет рецепт от глистов для моих сладких кисок, что она делает ежеквартально, а Ивонин бывший, с которым мы виделись второй раз в жизни, схватил меня за руку и сказал: