— Как-то раз, будучи проездом в Лондоне, я зашла в эту фирму и пожаловалась на свои весы, — рассказывала она. — Служащие были очень любезны. Они принесли мне извинения и вызвались тут же устранить неисправность. «А когда вы приобрели свои весы?» — спросили они меня. Я ответила: «В 1790 году». Если они и удивились, то вида не подали. И, надо отдать им должное, они действительно отрегулировали мои весы, и с тех пор у нас нет с ними проблем…

Помимо своих прямых обязанностей, доктор Мод тратит много времени и сил на реставрацию старого Холла. Она постоянно что-то перестраивает и улучшает, стремясь вернуть зданию его средневековый вид. Наиболее удачной оказалась переделка подземных помещений. После того как рабочие убрали ряд перегородок, взгляду открылась чудесная просторная крипта с мощными дубовыми колоннами. За эту работу мисс Селлерс снискала самую горячую благодарность — причем не только членов гильдии и местных жителей, но и всех, кто заинтересован в сохранении исторического наследия Англии.

Возрожденная крипта заняла свое полноправное место в ряду достопримечательностей Йорка.

Мы как раз находились в подземной части здания, когда над головой у нас раздался оглушительный топот. Впечатление было такое, будто в Холл ворвался целый табун лошадей.

— О, мой бог! — встрепенулась доктор Мод. — Школьники! Я должна идти! Знаете, я никогда не пренебрегаю занятиями со школьниками. Дети — это подлинное чудо! Они способны так тонко чувствовать… и так живо представлять. Надо лишь найти правильный подход к ним. Извините, мне пора!

И она поспешно удалилась!

Полагаю, доктор Мод не одна такая у нас в стране. Многие ученые приезжают в самые удаленные уголки Англии, чтобы никогда уже не уехать. Их сердца навсегда прикипают к какому-либо определенному месту или историческому воспоминанию. И мы можем только позавидовать этим людям, ибо они нашли свое место в жизни.

Доктор Мод живет в старом здании на Фоссгейт, которое некогда служило домом для самых удачливых и влиятельных купцов Йорка. Теперь она здесь одна — последняя представительница великой гильдии, оживляющая своим присутствием древние стены Холла. Школьники называют ее «дамой, которая все показывает», американские туристы — «гидом», а коллеги-единомышленники величают «почтенным хранителем». Однако все это не более чем имена. На самом же деле мисс Селлерс была и остается последним подлинным торговцем — искателем приключений.

И я подозреваю, что тихими лунными ночами, когда тени былых Йоркских купцов слетаются на родную Фоссгейт, они с удивлением взирают на доктора Мод и недоверчиво шепчут: «Последний торговец — искатель приключений — женщина!»

Очень хочется надеяться, что они по достоинству оценят самоотверженность и мужество этой женщины и снимут шляпу перед последним искателем приключений города Йорка!

4

Что мы знаем о Дике Терпине? Семнадцатого апреля 1739 года этот человек взошел по ступеням виселицы и добрых полчаса беседовал со своим палачом. Потом, когда собравшаяся публика стала проявлять признаки беспокойства, он самостоятельно спрыгнул вниз — тем самым совершив прыжок в вечность, достойный джентльмена.

Камера, где некогда содержался Дик Терпин, не входит в число туристических аттракционов Йорка. Туда не водят посетителей — слишком много чести для беглого преступника! Я по собственному почину пришел в здание старой городской тюрьмы, вплотную примыкающее к Йоркским казармам. Уже много лет никто не использовал эти камеры по назначению, они постепенно ветшали, разрушались и в конце концов приобрели совсем уж мрачный вид. Только я было собирался войти внутрь, как из темноты раздался голос:

— Кошелек или жизнь?

Я так и застыл с поднятыми вверх руками.

Из мрака полуразрушенной темницы выскочил маленький мальчик с игрушечным пистолетом. С первого взгляда было видно, что сей юный джентльмен с утра не удосужился причесать свои вихры и помыть коленки. Моя реакция, похоже, поставила его в тупик. Мальчишка настолько не ожидал, что один из этих здоровенных, непонятных и нелогичных взрослых, которые время от времени возникали на его пути, поведет себя, как нормальный ребенок, что мигом утратил вкус к игре. Он перестал в меня целиться и даже выпустил из рук пистолет, который повис на куске бечевки, трижды обмотанной вокруг пояса.

— Ага, вот ты и попался! — воскликнул я, прихватывая его за светло-русый вихор. — А все потому, что допустил ошибку, непростительную для разбойника с большой дороги! Ну, признавайся: как тебя звать?

— Дик Терпин! — ухмыльнулся мальчишка.

— Да будет тебе известно, Дик Терпин, что я собираюсь тебя повесить!

— Да ну? — с радостной улыбкой переспросил «разбойник».

В этот миг из темного закутка выскочил еще один мальчонка и закричал:

— Он все врет! Это я Дик Терпин…

— А вот и не вру! Мы договорились, что ты будешь Черной Бесс! — парировал мой знакомец.

Между обоими «Терпинами» завязался яростный спор, вновь защелкали, затарахтели игрушечные пистолеты. Но тут одному из соперников пришла в голову счастливая мысль похвастаться передо мной спрятанными сокровищами, и распря моментально была забыта. Как я мог отказаться от столь великодушного предложения? И мы гуськом двинулись в обход тюремной стены — на цыпочках, крадучись, время от времени отстреливаясь от невидимых пиратов, которые, по-видимому, преследовали нашу маленькую экспедицию. Наконец мои провожатые остановились перед солидной глыбой плитняка, закрывавшей отверстие в стене. Совместными усилиями мы отодвинули камень в сторону. Внутри и вправду обнаружился тайник, из которого были извлечены следующие предметы: спичечный коробок, несколько довольно симпатичных гладких камешков и небольшое количество блестящей фольги.

— Это золото! — шепотом сообщили мне мальчишки.

Я, в свою очередь, признался, что давненько не видал такой кучи золота — пожалуй, с тех пор, как мы с сэром Фрэнсисом Дрейком орудовали в Панаме. Да, были времена! Как сейчас помню: мы дотла сожгли Сан-Диего и возвращались домой с серебряными подсвечниками, прикрепленными к мачтам корабля!

По счастью — а вы ведь знаете, как трудно прервать затянувшуюся мальчишескую игру, — в этот миг раздался громкий женский голос:

— Уилли!

Существует много способов прокричать коротенькое слово «Уилли». Можно вложить в него любовь, тревогу, печаль… Но в этом голосе не чувствовалось ничего подобного — лишь нетерпеливое желание поскорее узнать, куда же запропастился Уилли. Да еще раздражение из-за того, что этот самый Уилли сделал (или, наоборот, не сделал). Как бы то ни было, но на обоих моих разбойников зов произвел поистине магическое воздействие. Мальчишки замерли на месте, выпучив глаза и забыв закрыть рты. Еще мгновение, и они бросились наутек, подобно парочке перепуганных кроликов.

Если восьми- или десятилетний мальчишка снисходит до того, что включает меня в свою игру, лично я воспринимаю это как комплимент. Мне видится бесконечно ценной возможность хоть ненадолго, пусть всего лишь на минутку, заглянуть в волшебный мир детской фантазии. Вновь очутиться в сказочной стране, где по капустной грядке проложена кровавая тропа войны, где прямо из-за угла выплывают испанские галеоны, а по пятам крадутся кровожадные индейцы.