Ствол, который Кот держал сейчас в руках, был еще лучше, нежели тот, африканский. Более совершенная модель. Вдобавок, оружие было снабжено оптическим прицелом. Да каким! Хотя и без него Кот бы из такой штуки не промазал. Да уж, кем бы ни был товарищ Старков, но подарки он умел делать царские.

— Вот патроны, — шеф кинул на стол несколько тяжелых упаковок. Патроны были снаряжены разрывными пулями.

— А это тебе для ближнего боя.

Кот уже устал удивляться, — а потому спокойно смотрел, как на стол, звякнув, легли пистолет ТТ и десантный нож. Да уж, вооружали его всерьез.

— А гранатомета у вас, часом, в кладовке нет? — нашел в себе силы пошутить Леха.

— Надо будет, найдем и гранатомет, — ответил Старков. И, судя по его тону, говорил он это совершенно серьезно.

4 мая 1966 года, Усть-Нера

А зимою трасса белая,

А в июле трасса пыльная,

На обгоны очень смелая,

Аварийностью обильная.

Снегопадами известная

И жарою знаменитая,

Для разъездов очень тесная,

Над обрывами пробитая.

Такую песенку бормотал Кот, крутя руль по Колымской трассе. Так в самом деле и было. Дорога шла вдоль хребта. Если кто был в горах, тот понимает: на каждый горный отрог дороге приходится взбираться крутыми зигзагами. В каждом распадке виден след огромного человеческого труда, все многочисленные местные болота замощены камнями. На них-то и соорудили мосты.

— Вон видишь тот хребет? Так вот, с него камни вот сюда таскали. Чтобы этот мост сделать. На руках таскали, между прочим. Тачек не хватало.

Так Старков комментировал чуть ли не каждый поворот. И в самом деле, эта дорога носила следы великого человеческого труда. По ее обочинам громоздились огромные камни, явно вырванные взрывом из окрестных гор. А вокруг по склонам теснилась тайга. Страшная, как из сказок про Бабу Ягу. Тут и там валялись громадные выворотни. Внизу, в ущельях, густо цвело ядовито-зеленое болото.

— Вот так мы и работали, Леха, — рассказывал Старков. — Рвали горы динамитом, а потом зэки на тачках все это вывозили. Вот и получилась такая дорога. У них, кстати, у зэков, весело было. Им давали за выполнение плана по двести граммов. А одному, который лучше всех тачку катал — так ему даже жену разрешили из Молдавии выписать…

Надоела ты мне до смерти —

Все задачи раззадачивай,

Серпантиновые россыпи

Все вглухую заворачивай.

— Что это за песня?

— Да приезжал в Мурманск один журналист, — вот он и пел под гитару. Только не про эту трассу, а про ту, которая на Харог.

— Про эту тоже подходит. Внимание, вот гляди — тут бери влево.

Дорога вскоре перестала хоть сколько-нибудь походить на шоссе — обычная горная грунтовка, по которой ездить следует с большой оглядкой. Чуть зазеваешься — и потом найдут в ущелье то, что осталось от тебя и твоей машины. И хоронить-то будет нечего. Внизу извивалась река, зажатая между высокими обрывами.

— Это Колыма?

— Нет, ее приток.

По ущелью шкандыбали часа два. Потом неожиданно дорога стала взбираться на отрог, затем снова поползла в ущелье… Неожиданно — потому что Кот помнил карту и хорошо представлял себе маршрут, по которому машины шли вторые сутки. Дорога на карте упиралась в заброшенный поселок. А ту, по которой они ехали, на карте вообще не обозначили. Однако вида Леха не подал, сообразил, что лишние вопросы задавать ни к чему.

Часа через полтора, когда жидкое колымское солнце уже начало скрываться за хребтами, за очередным поворотом открылось нечто, что в этих местах называется поселком. А на самом деле — два вросших в землю здания барачного вида и избушка, на вид тоже не первой молодости. На берегу — несколько причаленных лодок и две довольно крупные железные моторки. Когда машины приблизились, из избушки вышел человек с карабином на плече.

«Кажется, здесь с винтовкой даже в сортир ходят», — подумал Кот и на всякий пожарный скосил глаза на свой карабин. Старков поймал его взгляд:

— Не парься, Леха, это свои. Они нас поджидают.

Машины подъехали к избушке. Встречавший их был невысоким, неплечистым, одет по местной лесной моде — в ватник и кирзовые сапоги. Но какой-то очень уж серьезный дяденька. Опять запахло органами.

— Ну как? — без приветствий спросил он Старкова.

— Нормально. Десять человек. А у тебя что?

— А у меня гнусно. Вертолета не будет.

— Это как?

— А вот так. Твои геологи по рации сообщили, что какая-то фигня у них полетела, а вертолетчик ушел в запой. Обещали, что дня через три все приведут в норму.

— Ну ладно. Спирта-то у нас хватит?

— Должно…

— Тогда выгружай.

Встречающий крикнул что-то на непонятном языке — и из барака выскочили трое мужиков, что называется, поперек себя шире. Судя по их раскосым глазам и непроницаемому выражению смуглых скуластых лиц, это были аборигены — то ли якуты, то ли юкагиры. В руках, они, конечно же, держали карабины.

— Эй, вылазь! — крикнул один из якутов с сильным акцентом.

Рабочая сила начала вылезать из машин. Всю дорогу мужиков усиленно поили, поэтому они находились в несколько зомбированном состоянии.

— В барак идите. Там — еда. Там — спирт, — коротко бросил якут. Процессия потянулась в барак.

Встречающий, Старков и Кот двинулись за ними следом.

— Геннадий Сергеевич, а что это? — спросил Кот, сделав максимально наивные глаза.

— База геологической партии. Закрыта по причине неперспективности в пятьдесят шестом году. Так что теперь тут, почитай, ничего и нет. Пустая тайга, — усмехнулся Старков.

В избушке поступили по мудрому таежному правилу: сперва надо по-человечески поесть, а потом уже о делах разговаривать. Ели жареную оленину, которую подал один из якутов, запивали таежным коктейлем — крепчайший чай пополам со спиртом. О новом знакомом Кот узнал только, что его зовут Валерий. Вид у него был такой, что дальнейшие вопросы как-то отпадали. За едой говорили о погоде, о том, как олень еще сегодня бегал по лесу, пока не попался якуту Никите.

— Никита — это да! Когда-то, когда за беглых зэков премию давали, так он не на оленей охотился.

— Ладно, что будешь делать? — перешел к делу Валерий. — Ждать?

— Не буду. Мне туда надо побыстрее. А то ведь знаю я эти дела. Через три дня — значит, через пять. Чует мое сердце, что тут вокруг какое-то дерьмо творится. Лозинский-то не один был. По мне тут стреляли. Если б не он, — Старков кивнул на Кота, — так может, и не встретились бы.