Мужик с мегафоном побагровел, качки за его спиной нахмурились и сжали кулаки, а наши, бросив камни на землю, приготовились к драке.

Со стороны переднего ряда раздались крики, истошно завизжала женщина. Качки развернулись в ту сторону, а эти двое с мегафонами, стегнув по нам негодующими и почти ненавидящими взглядами, развернулись и поспешили к источнику незапланированного шума.

– В самом деле, – сказал я, – эта наш первый выход. Камни больше пока не бросаем, присматриваемся.

– К чему?

– Народ, – пояснил я, – вывели на улицы для легкой развлекухи, как я понял. Нечто вроде карнавала.

Данил сказал бодро:

– Хочешь сказать, когда-то замутим свою?

– Замутим, – согласился я. – А пока поиграем по их правилам.

Грекор хищно потер ладони:

– Вот тогда и развлечемся по полной!

На митинге мы пробыли еще два часа, потом заскучали, кричать бесконечно лозунги как-то глуповато, уже многие начали оглядываться по сторонам и выбираться из толпы.

Валентин и Зяма еще слушали заинтересованно, но ударная часть нашей группы уже заскучала, и я скомандовал:

– Уходим. Здесь уже делать нечего.

Часть качков, что пришли с Данилом, утопали еще раньше, остальные потянулись за нами.

Выбравшись из вяло галдящей толпы, мы перебрались с проезжей части на тротуар, Люська и Марина весело щебечут о кафешке, где надо перекусить и оттянуться, а мы с парнями обратили внимание, как у бортика набережной несколько парней мощно метелят двух то ли кавказцев, то ли гады посмели выйти на улицу в слишком богатых прикидах.

Одного сбили с ног и носят на носках ботинок, а он извивается на асфальте, прижавшись к нему спиной и согнувшись в клубок, где умело закрывает бока локтями.

Данил сказал с уважением:

– Опытный. Знает, как укрывать почки.

– Выпускают пар, – заметил Грекор, – что за дурная демонстрация без драки? Эти хотя бы вот так, опосля…

– Думаю, – произнес Валентин задумчиво, – подобные стычки сейчас идут везде, куда расходятся с митинга.

– И кто-то этим пользуется, – голосом старого мудреца проговорил Зяма и с многозначительным видом поднял кверху палец.

– Жиды? – спросил Данил с интересом.

– Ну не марсиане же, – ответил Зяма оскорбленно. – Мы всем пользуемся! И везде отбираем у вас, гоев.

– У меня хрен что отберешь, – заявил Данил весело. – Отбирайте друг у друга!

– Как Абрамович у Березовского, – подсказал Грекор.

– Это Березовский отбирал у Абрамовича, – уточнил Валентин.

– И кто кого обобрал?

– Лондонские евреи, – пояснил Валентин, – что были адвокатами с обеих сторон.

– Все равно вам не досталось, – победно заявил Зяма. – Скоро и Россию отберем, сделаем ее землей Великого Израиля от можа и до можа!

– Это мы сделаем Великую Скифию, – пригрозил Данил, – и будем с Израиля брать дань конями и рабынями. Идеи Великой Скифии живы!

Люська счастливо пропищала:

– Да здравствует!.. Виват!.. Ура!.. Салуд!.. Ой, как же это все здорово… У меня уже трусики мокрые. Такой кайф, такой кайф!.. Никакие дискотеки не сравнятся!

– Потрахаемся? – предложил Грекор.

Она замотала головой.

– Ни за что! Такой кайф не хочу портить. У меня даже мозг в оргазме!

– Люська, – сказал Данил с укором, – зачем тебе мозг?

Она отмахнулась:

– Ну пусть сердце! Или душа. Толя, когда следующий марш?

– Зяма следит за новостями, – ответил я. – Но мы все равно должны готовиться, чтобы на следующих показать себя уже во всю силу.

Люська заспешила вперед, по дороге заглянула в два кафе, везде мало места, наконец в третьем удалось сдвинуть два стола, чтобы поместились все.

Обрадованная официантка примчалась с блокнотиком, на Люську и Марину поглядывает с завистью, столько молодых и крепких парней, а пользуются ими только эти две, я заказал на всех пива, бутербродов, себе и Валентину с Зямой – кофе.

Один из качков полез за деньгами, Данил придержал его руку.

– Все за наш счет, – проговорил он солидно.

Качки уставились на меня, я кивнул:

– Все верно.

Один сказал восхищенно:

– Круто!.. А еще один бутер?

– Заказывай, – разрешил я великодушно.

Насытившись бутербродами и под пивко все заметно потяжелели, разговоры стали спокойнее и ленивее, я поглядывал на свою команду и подумал в очередной раз, что у нас это не зло, не закономерный протест против подчинения! Это единственное честное проявление свободы человеческого духа.

Первым ввел обязательные требования к любому человеку Ной. Он сформулировал четыре заповеди, которым отныне обязаны подчиняться люди.

Следующим был Моисей, который принес в мир еще десять заповедей. Сам понимал, что ни один человек не примет их… добровольно, потому обставил так, что ему вручил сам бог. Да не просто бог, а Бог, то есть бог богов, и вообще настолько громадный и всемогущий, что саму вселенную сотворил за одно мгновение, сказав лишь слово. Возможно, и не матерное, как утверждают анекдоты.

Кстати, по количеству анекдотов насчет заповедей видно, как неохотно их приняли и как всеми способами нарушали.

Затем был Иисус, этот еще принес какие-то законы, но ни один не только не прижился, но даже и не запомнился, а единственный, какой вспоминают, это насчет левой щеки, которую нужно подставить, – вызывает до сих пор только насмешки и подковырки.

Так что человечество только обрастало запретами, но это значит, что нарастает и сопротивление, нельзя же нас сковывать по рукам и ногам, в конце концов все мы озвереем и порвем любые цепи…

Не желая расходиться, мы еще несколько раз заказывали пиво, кофе и бутерброды, но все-таки по одному, по два, наши поднимались, прощались и уходили, пока нас не осталось трое: я, Валентин и Данил.

– Пора, – сказал я наконец. – Завтра хоть и не такой уж тяжелый день, но все равно поработать придется…

– Завтра воскресенье, – напомнил Данил.

– У людей творческой профессии, – напомнил я, – выходных не бывает.

– А бывают только запои, – согласился Данил. – Валентин тоже творческий?.. Один я пролетарий…

На улице уже зажглись фонари, небо потемнело, город начал погружаться в таинственную ночную жизнь, далекую от работы и полную соблазнов.

Добравшись в переполненном вагоне метро в свой район, мы пренебрегли троллейбусом, от станции можно срезать между домами, в какой-то момент увидели, как из здания научно-исследовательского института, расположенного в центре соседнего блока застроек, вышел прилично одетый мужчина, явно слишком засидевшийся за своими микроскопами, галстук, носки и платочек уголком в нагрудном кармане подобраны идеально как в цвет, так и в полоску, модная прическа, похож на манекена из витрины модного бутика.