— Злости и ярости тебе, сестра, — поприветствовал её демон — худенький молодой человек с заострившимся носом в веснушках, с всклокоченными светлыми волосами. — Не думай, что это наказание. Мы унижаем тут всех, и терзание новичков безгранично. Утешься, не всё уж так плохо. Подумай — ведь ты могла бы сочинять тексты песен Стасу Мешайлову. Только представь себе столь ужасный момент… (пауза) и уверяю тебя, ты содрогнёшься.

Елизандра устало и послушно содрогнулась.

— Очень хорошо, дорогая сучка, — произнёс демон, но настолько вяло и скучно, что ругательство в его устах звучало математическим уравнением. — Меня зовут Эммануил, и сегодня я введу тебя в курс дела — да обмажет твоё тело грязью наш властитель Сатана!

Демоница поморщилась, поскольку не любила религиозных фанатиков.

Они прошли мимо дверей с табличками «Великий пост», «Рождение Врага», «Яблочный спас» и «Прекрасная Пятница», добравшись до маленького узкого кабинета, куда фактически вмещался лишь стол с компьютером. «И верно, не так уж плохо», — подумала Елизандра, однако она ошибалась. Эммануил с трудом втиснулся за стол и сразу приобрёл начальственный вид. Он манерно откинул рукой волосы назад — на бумаги посыпалась мелкая белая пыль. «Вот мудак, — брезгливо определила Елизандра. — Паршивого заклинания по уничтожению перхоти — и того вручную сотворить не может».

Бес извлёк из стопки одну бумажку, вглядываясь в содержимое.

— Сестра, твоя работа начнётся завтра, за день до Чёрного Воскресенья, — сообщил он, шмыгнув носом. — Будешь ходить по магазинам и втискивать в куличи слабительное. Дыши на них, чтобы пахли гнилью и паутиной. Бросай квасцы в творог, он скиснет. Лучше использовать невидимость: обычно мы по одной Москве в среднем две тысячи демонов с таким заданием отправляем. Крашеные яйца в квартирах постарайся подменять тухлыми. Создавай мелкие конфликтные ситуации. Увидишь в автобусе священника — страдальчески завизжи — мол, он переодетый и украл у тебя кошелёк. За каждого попа начисляются бонусные баллы, ведущие к сокращению срока твоей каторги.

— Демоны должны создавать конфликты в автобусах? — с недоумением переспросила Елизандра. — О, мне становится интересно — неужели Сатана таким замыслил наше предназначение? Ну что ж, выбора нет. С какого магазина начинать портить куличи?

Щёлкнув пальцами, она сотворила заклинание.

Эммануил с удивлением дотронулся до волос. Перхоть больше не сыпалась.

— Купи себе шампунь, козёл, — с презрением сказала Елизандра.

…Она вышла из кабинета полукровки, показательно хлопнув фанерной дверью.

(метро «Кропоткинская», 23 часа 45 минут)

Примостившись у алтаря, Этельвульф с ненавистью смотрел на отца Георгия.

«Надо же, — постепенно закипал мыслями демон. — Стоит и глядит на меня, как на говно. Подонок. Ощущает ли он хотя бы на грамм, насколько безумно я устал от него? Справедливости ради следовало отметить — отец Георгий глядел не на, а сквозь Корнелия, поскольку тот был защищён заклинанием невидимости. Но такой уж сегодня день — Этельвульфа раздражало всё, что угодно. Бес взирал на толпу старушек со свечками и куличами, истово кладущих поклоны, пока природный британский флегматизм в его душе сменялся клокочущим гневом. „Отнял бы сейчас кулич и сожрал, — злобно думал он, в то время как рядом бабушка кланялась отцу Георгию. — И вообще, откуда взялись эти традиции? Хорошо, допустим, Иисус воскрес. Супер. Но почему в честь этого события надо обязательно лопать хлеб с сахарной глазурью и изюмом, мне кто-нибудь объяснит? Любое воскрешение мертвеца — это очень опасная вещь: удивительно, что сейчас, в эпоху расцвета малобюджетных фильмов про зомби-апокалипсис, этого никто не понимает“».

Не отрываясь от дум, он ловко сделал подножку отцу Георгию.

Священник споткнулся, но удержался на ногах: он прошёл дальше, благословляя прихожан. «Ну конечно, — кисло подумал Этельвульф. — Я так и знал. Когда человеку везёт, говорят — ему чёрт ворожит. Но как ему кто-то может ворожить, когда чёрт — это я сам?!. Он перевёл взгляд на людей. Народу сегодня полным-полно, как обычно в этот вечер. Все такие вдохновлённые, прижимают к груди куличи, губы движутся в молитве, глаза горят. О да, такое сейчас модно. Половина не достоит до конца утрени, бросится домой жрать: встреча клуба любителей куриных яиц. У бесов Пасха издавна именовалась Чёрным Воскресеньем, ибо означала воскрешение из мёртвых главного врага Дьявола Всезлейшего. В этот траурный день требовалось совершить рекордное количество пакостей, и демоны готовились к злым делам загодя. Корнелий в своём девятом разряде вряд ли мог позволить себе нечто сногсшибательное. Он привычно украл с утра в храме половину свечей, но отец Георгий, толком не вдаваясь в проблему, сейчас же распорядился принести со склада ещё. „Он, конечно, сволочь и тварь, но не уважать его нельзя, — размышлял Этельвульф, глядя на часы — стрелка приближалась к полуночи. — А вот если в Коллегии Демонов ошибаются — и Иисус действительно существует? Может, не в таком формате, в каком его навязывают обществу, но всё же… иначе непонятно, как этот поп до сих пор жив. Вдруг ему и верно Христос помогает? Ну, тогда мне кранты. Хотя, с другой стороны, почему именно ему, а не остальным? Не лучше ли спасти из-под обстрела детей в Славянске или остановить тщательно подготовленное бесами цунами в Чили? Вот ведь тоже — ради других, значит, пальцем не шевелит, а ради какого-то там…“»

Корнелий в ужасе понял, что философствует на тему богословия.

«Ну, всё, — похолодел он. — Дособлазнялся, блядь. Следовало думать, так и должно было закончиться. Не удивлюсь, если он меня по примеру бедняги Эдмунда монахом сделает, и я посвящу свою жизнь молитвам во славу Господа. А что? Вдруг это вообще норма для таких, как я? А разухабистые сочинения про святого Конона, который последовательно обращал бесов в христианскую веру,[8]вовсе не сказки? И я превращусь в смиренного слугу Господнего, умиротворённого верой, и начну проповедовать в Коллегии Демонов слово Божие? Таких случаев, говорят, десятки, хоть их и тщательно скрывают».

По спине Этельвульфа пополз неприятный холодок.

Он судорожно огляделся и увидел молодую девушку в длинной, но свободной юбке. «Что вы делаете, сэр? — шепнул бесу внутренний голос добропорядочного англичанина. — Не уподобляйтесь глупым пролетариям, ведите себя прилично даже в безвыходной ситуации — не забудьте вежливо предложить присутствующим чашку чаю». — «Давай-давай, — разрушил его сомнения второй внутренний голос, принадлежащий человеку, который прожил в России уже 500 лет. — Зажми тёлочку… демон ты или тварь дрожащая? Мужик должен быть решительным, а не бесконечно цилиндр снимать и раскланиваться. Покажи им, где раки зимуют. В конце концов, это Чёрное Воскресенье — или что, твою мать?!»