— Вот именно. А где-то через полгода Колин радостно сообщил родственникам, что Бренда на третьем месяце беременности. Уловка стара, как мир, но сработала.

— Однако тебя им провести не удалось.

— Только потому, что я узнала об этом даже раньше, чем Бренда. Мне показался подозрительным её аппетит, и я… поступила не очень порядочно. Впрочем, тогда я была нахальным, бесцеремонным подростком.

— Морган не догадывается, что Мел его сын?

— Думаю, что нет. Но наверняка утверждать не стану. Ведь он хитёр, как дьявол.

Я хмыкнул:

— А зачем, собственно, понадобился этот обман?

— Трудный вопрос. Лично я полагаю, что Бренда хотела избежать соблазна женить на себе Моргана. Что бы там ни говорили, а в то время она была влюблена в него по уши, но всё же ей хватило ума понять, что у их отношений нет будущего. Поэтому Бренда и приняла предложение Колина. А дальнейшее — яркий пример того, как любовь рождается уже в браке.

— Так ты думаешь, что если бы Морган узнал о ребёнке, он бы женился на Бренде?

— Почти уверена в этом. По-своему он любил её и сильно переживал, когда она порвала с ним и решила выйти замуж за Колина.

— Жаль… — невольно вырвалось у меня.

Дейдра с сочувствием посмотрела мне в глаза и грустно улыбнулась:

— Бедный братик. Когда же ты излечишься?

— Не знаю, — ответил я. — Порой мне кажется, что никогда.

— Ты себя истязаешь, Кеви. Твоя фикс-идея насчёт блондинок с голубыми глазами, да ещё непременно замужних…

— Не надо, сестричка! — взмолился я, хотя понимал, что это не поможет. У Дейдры всегда была на подхвате парочка знакомых брюнеток (незамужних, а порой и девственниц), с которыми она пыталась меня свести. В лучшем случае мне приходилось выслушивать хвалебные оды в адрес её новых подруг, а в худшем — целый вечер скучать в обществе какой-нибудь темноволосой красавицы, чтобы затем на прощанье целомудренно поцеловать её в щёчку.

К счастью для меня, в этот самый момент сработала сигнализация.

— Что происходит? — удивилась сестра, озадаченно глядя на красную мигающую надпись между нами: ТРЕВОГА! АТАС!! ХАКЕР!!!

— Это Бренда, — объяснил я. — Снова пытается запеленговать меня. Очевидно, у Мела было на лбу написано, что он разговаривал со мной.

Дейдра пожала плечами:

— Вы как дети, право! Если бы я захотела, то давно бы вычислила, где ты прячешься.

Я чуть было не ляпнул: «Ну-ну, попробуй!», но вовремя прикусил язык. Лучше не испытывать судьбу.

— Ладно, сестричка, закругляемся, — сказал я. — Продолжим наш разговор в следующий раз. Передавай привет отцу и маме.

— Хорошо… Да, между прочим, ради чистого интереса. Что ты от нас скрываешь?

Я улыбнулся:

— Мир, населённый исключительно голубоглазыми блондинками. И все, как одна, замужние.

На самом же деле я скрывал бомбу замедленного действия. В один прекрасный день она рванёт, и тогда… Что будет тогда, во многом зависело от меня. Я должен был сделать так, чтобы эта бомба не разнесла в клочья Вселенную.

Я полулежал в шезлонге возле бассейна на крыше шестидесятиэтажного жилого дома в левобережной части Киева. Вокруг раскинулась величественная панорама огромного мегаполиса — столицы могущественной Священной Славянской Империи, в которой никогда не заходило солнце. Сейчас солнце стояло в зените над Киевом, и вдали, на правом берегу, сияли золотом купола Святой Софии и Лавры.

Отсюда не было слышно праздничного перезвона колоколов, но их можно было услышать, включив телевизор или радиоприёмник на любом канале. Сегодня молодой кронпринц империи, великий князь Литовский, сочетался браком с внучкой короля Испании и Португалии. Это событие знаменовало полное восстановление былых союзнических отношений, давших трещину во время недавнего британо-славянского конфликта, уже вошедшего в историю как Бенгальский кризис. В приветственной телеграмме по этому случаю папа Римский не преминул в очередной раз призвать к воссоединению западной и восточной ветвей вселенского христианства, дабы успешнее противостоять реформаторской угрозе, исходящей с берегов Туманного Альбиона.

Я не смотрел телевизор и не слушал радио. Мне было глубоко наплевать на это знаменательное событие; куда больше меня интересовало то, что произошло три недели назад на высоте сорока километров над космодромом Байконур и что невесть сколько лет, в обстановке строжайшей секретности, вызревало в недрах Чернобыльского центра ядерных исследований.

Официальная версия случившегося была донельзя скупа: во время испытательного полёта космического корабля нового поколения «Славутич» по неустановленным причинам на борту произошёл взрыв (предположительно в двигательном отсеке), в результате чего корабль был разрушен, а все пятеро членов экипажа погибли. Специально созданная правительственная комиссия занимается расследованием обстоятельств катастрофы; несколько высших военных чинов арестованы, им предъявлено обвинение в преступной халатности. В ряде газет и информационных программ промелькнули намёки на возможность британской диверсии. По всей Империи был объявлен недельный траур, после чего жизнь пошла своим чередом, даже не была отложена свадьба кронпринца. Судя по всему, имперское правительство стремилось поскорее предать трагический инцидент забвению.

Куда более откровенной была зарубежная пресса, которая в один голос утверждала, что «Славутич» был оснащён ядерным двигателем. Снимки, сделанные британскими разведывательными спутниками, фактически не оставляли в этом никаких сомнений. Кроме того, было зарегистрировано образовавшееся после взрыва радиоактивное облако, которое двигалось в сторону Китая. Впрочем, оно было небольшим и быстро рассеялось, не причинив сколько-нибудь существенного вреда. (Если принять версию Ладислава, то это понятно — почти всю энергию взрыва поглотил Туннель, что спасло планету от экологической катастрофы глобального масштаба.) Официальный Киев категорически отрицал существование ядерных двигателей; правительство Китая, послушного вассала Славянской Империи, выступило с заявлением, что никаких радиоактивных осадков и отклонений от естественного радиационного фона на всей его территории не наблюдалось. Материалы британских и пробританских средств массовой информации о катастрофе над Байконуром были квалифицированы как провокационные, а снимки взрыва и радиоактивного облака объявлены грязной фальшивкой.

Помимо всего прочего, в этой истории меня поразила неестественно спокойная реакция правительства Великобритании. Оно, по крайней мере публично, не требовало от Киева дополнительных разъяснений, не настаивало на подлинности снимков, а в своём официальном заявлении по поводу катастрофы ограничилось лишь выражением глубокого соболезнования народу «дружественной державы» в целом, семьям погибших в частности и лично императору. Вообще-то, англичане во всех мирах люди сдержанные (за исключением разве что футбольных фанатов), но даже для сдержанных англичан это было слишком. Хотя… Возможно, в Уайт-холле знали нечто такое, что заставило их быть сдержанными — дабы не накалять и без того взрывоопасную международную обстановку.