— Я соскучился по тебе. Ужасно! — прохрипел он.

— А я подумала, что тебе платье мое не понравилось, — тоже хриплым голосом ответила Наталья.

Он засмеялся: совсем забыл, какая она.

— Пойдем что-нибудь выпьем.

— За встречу? — Наталья даже не слышала, что говорит, она еще была там, в поцелуе.

— Нет, просто выпьем.

Она стояла прижимаясь к его груди и приводя сердце и голову в порядок, хоть немного, для приличия.

— Если ты и в самом деле ничего не имеешь против моего платья, то его надо поправить.

— Да. Поправить надо, — самодовольно подтвердил Антон.

— И еще где-то была роза.

— Да бог с ней, другую купим. — Он был доволен, предвкушал все то, что еще впереди, и немного нервничал. И все пытался остудить себя, успокоить.

На люди-то надо выходить, а ему пока никак нельзя.

— Нет уж, это замечательная роза. Не каждый день девушкам такие розы дарят.

— Хочешь, буду каждый! — Антон поправлял на ней платье, испытывая очередной прилив мужской гордости. Вот как он ее заводит, она даже не замечает, что с ее одеждой.

— Нет, куда я их девать буду? И вообще, кто-то предлагал выпить.

— Да, выпить надо обязательно!

— Куда мы идем?

Ему надо было в конкретное место.

В ресторан, который находился недалеко. Там он заказал столик. Вот уже сорок минут его «клиенты» находились в этом ресторане в компании с одним господином, конечно же уже известным ему. Антон хотел присмотреться: как говорят, что едят, как ведут себя — настроиться на них, может, что и придет в голову.

Думая о «работе», он постепенно пришел в себя.

Можно и на люди.

Ната нашла розу, изрядно помятую.

— Идем. Тут совсем рядом, — сказал он.

Они шли по набережной, взявшись за руки, как подростки.

Когда метрдотель проводил их к столику, Ната несколько удивилась: столик был заказан заранее, а находился в самом неудобном месте. Он стоял в конце открытой террасы, прямо за террасой росла большая магнолия, и ее ветки нависали над столом, а одна была сбоку. Таким образом столик был отгорожен естественной беседкой. Ветки магнолии создавали полумрак, получалось, что рассмотреть того, кто там сидит, трудно, оттуда же открывался вид на всю террасу и вход в зал.

Они сели, метрдотель зажег свечу на их столе, протянул меню и отошел.

— Мы прячемся от твоей жены или следим за кем?

Антон посмотрел на нее, в который раз удивляясь ее проницательности. И когда он привыкнет?

— Последнее. Я не женат. Был когда-то, по молодости. Очень давно.

— И что же случилось с семейной лодкой?

— Разбилась, как водится. Я тогда только училище закончил. Лейтенант. Сразу женился. Мы были очень молодые. Я на заданиях месяцами, она одна дома. Да и дома-то не было. Ни денег, ни дома. Она потерпела полтора года и ушла. Правильно ушла.

— Ты военный?

— Бывший. Полковник в отставке.

У Натальи вопросительно поднялись брови и веселье плеснуло в глазах.

— Только попрошу без всяких «настоящий полковник», — предупредил Антон.

— Хорошо, — смеясь, согласилась она. — Полковник чего?

— Спецназ. ФСБ, — недовольно ответил Антон.

— Ого! И как тебя угораздило?

— Молодой, дурной. На подвиги тянуло.

— И как подвиги? Сложились? Родина оценила?

— Родина оценила, как всегда все оценивала, а подвиги были рядовыми рабочими буднями. Это неинтересно.

— Так… Значит, мы за кем-то следим? А я для конспирации?

— Ты для отдохновения души и тела и всего самого лучшего, что может быть у мужчины, — ответил Антон и, подумав, решился: — И немного для конспирации.

— Понятно, Ринков. Ты бы предупредил, что романтическое свидание будет проходить в кустах, я б надела что-то более камуфлирующее!

Наталья расстроилась: она еще в поезде догадалась, что у него не просто какой-то там контракт в Крыму. Он все время был, как бы это сказать… начеку, что ли. Не было обычной расслабленности человека, едущего отдыхать и заодно работать, выполняя обычный заказ.

Антон посмотрел на нее внимательно. Она первый раз назвала его по фамилии, и у нее это так замечательно прозвучало, что у него даже холодок пробежал по спине.

Но она была расстроена и не скрывала этого.

— А за кем мы следим, ты, конечно, не покажешь?

— Нет.

— И, без сомнения, не расскажешь почему?

— Я просто немного «помогаю» бывшей конторе, всего лишь анализирую ситуацию.

— Ринков, ты же в отставке, вот и сидел бы на печке. Чего ты полез?! — возмутилась она.

— Ната, ты чего? Все будет хорошо, я же обещал!

— Ладно, Антон, все это, может, и интересно, но малоприятно. Мне надо подумать, как к этому относиться. Я так понимаю, игры только начались?

— Да. Но об этом мы поговорим потом. Ладно? А сейчас давай что-нибудь закажем.

— Мне ничего не хочется. Ни есть, ни пить. Ты себе закажи, а я пока схожу в дамскую комнату, попудрю что там надо пудрить.

Она встала, взяла сумочку, Антон поднялся, отодвинул ей стул. Очень гордой и независимой походкой Наталья прошла через террасу в зал.

Он понимал: ей сейчас трудно, она чувствует, что ее используют, пусть и косвенно. Вопреки всем законам этой работы, придется кое-что ей рассказать. Она умница, может, даже подскажет что-нибудь, вон как тетку в поезде вычислила. Он ни минуты не сомневался, что не делает ошибки, принимая такое решение.

За интересующим его столиком шла оживленная беседа.

Были Кореец, Латыш и еще один, уже известный по оперативке Антону, мужчина, бывший военный, который после развала Союза ушел в отставку с поста адъютанта адмирала. Мужику было за шестьдесят, но выправки он не утратил, сухощав и по-военному подтянут. Что нужно «клиентам» от этого пенсионера?

После отставки он осел в Севастополе, имеет трехкомнатную хрущевку и дачный участок. Простой малообеспеченный военный пенсионер. С какого он боку?

Подошел официант, Антон сделал заказ, все-таки попросил принести вино.

Натальи что-то долго не было, и Антон заволновался. А вдруг она ушла? Могла же, он расстроил — какой женщине приятно узнать, что тебя используют, даже если ты сама «невольно подвернулась»!

Он понял, что поставил ее перед неприятным выбором: либо ты принимаешь, что я здесь занят в мужских играх, и подыгрываешь мне, либо, извини, у меня «работа»!