Антон представил, что она ушла. Совсем! И понял, что тогда он пропал!

Без нее все было не нужно, ни это «задание», ни его работа — ничего.

Все становилось ненужным, постным, неинтересным. У него даже сердце защемило. «Все правильно, — подумал Антон, — вот ты встретил человека, и оказалось, что без него все не имеет смысла. До встречи с ним ты вроде был в полном порядке и все получалось и было интересно, но только потому, что в глубине себя ты его как бы слышал всю жизнь, и ждал, и надеялся — поэтому и жил».

И тут он увидел Наталью! Она шла к нему!

Антон почувствовал такое облегчение и радость, что перехватило горло и сердце пропустило пару ударов.

Благодарю Тебя, Господи!

Антон встал ей навстречу и, наплевав на все на свете, обнял, прижал к себе и поцеловал, без страсти, просто чтобы убедиться — она здесь!

— Ты подумал, что я ушла? — Она поняла, почувствовала его настроение.

— Подумал и очень испугался! — признался Антон.

— Я встретила старую знакомую, мы давно не виделись. Извини, что напугала. Ты меня мало знаешь — если бы я собралась уйти, обязательно бы сказала. Показательными женскими выступлениями я не пользуюсь, не умею.

Антон отодвинул ее стул, помогая сесть, сел сам, разлил принесенное официантом вино.

— Я вот что подумала… — заговорила Наталья, выручая их обоих, снимая остроту момента, — может, тебе стоит вкратце рассказать мне, в чем интрига твоего «задания», и я смогу увидеть что-то, чего ты не видишь? Ну а вдруг?

«Умница ты моя. Как я вообще жил без тебя!» — успокаиваясь, подумал Антон.

— Хорошо, но только не сейчас. Сейчас мы допьем вино и пойдем ко мне. Ладно? — попросил Антон.

Она смотрела на него, что-то про себя решая. Он затаил дыхание. Вот как боялся!

— А как же твоя «помощь» родной конторе, тебе же надо быть здесь?

— Бог с ней, с «помощью»! Куда она денется!

Она помолчала.

— Вино вполне можно и не допивать, а взять с собой.

«Слава тебе! Я уж думал, что пропал!»

Антон быстро поднялся, схватил ее за руку, как тогда возле кафе, потащил за собой, подошел к метрдотелю, чтобы расплатиться.

Быстрее, быстрее!

До гостиницы, где он остановился, надо было пройти минут десять пешком по набережной.

Он шел быстрым шагом, почти бежал, Наталья еле за ним поспевала.

Быстрее! Быстрее!

Они забежали в гостиницу. Не отпуская ее руку, он взял у портье ключ и потащил ее к лифту. Гостиница была небольшая, всего четыре этажа, но лифт был, ну еще бы — все по европейскому стандарту!

Зайдя в лифт, не сговариваясь они шарахнулись друг от друга в разные углы кабинки. Оба чувствовали; что любое прикосновение — и все, до номера они не доберутся!

Лифт остановился. Снова схватив Наталью за руку, Антон побежал по коридору, таща, как на буксире, ее за собой.

Все, дверь! Электронный замок! Карточка!

И все!

Весь мир остался за дверью!

Они даже не кинулись, не шагнули друг к другу — они сразу слились в одно целое.

Безумно целуясь, срывая одежду.

Какая кровать! Потом!

Все потом!

Потом он обязательно будет нежным и рассмотрит ее всю, и расцелует, и будет гладить, ласкать. И скажет ей все слова! Потом!

Она висела на нем, обхватив руками и ногами, и он не отпускал ее ни на секунду.

И было совершенно непонятно, как они сняли одежду, — просто она мешала быть еще ближе, еще теснее! И непонятно, как оказались на полу.

Они смотрели друг другу в глаза, не прерывая эту нить ни на мгновение.

И он точно знал, что сейчас умрет, вот прямо сейчас!

И умер! Но вместе с ней, так и не отрывая взгляда.

И они были там, где бывают те, кто умирает, и познали что-то, не относящееся к Земле. Вдвоем! Вместе! Не прерывая взгляда!

И вместе возвращались оттуда.

— Мы живы? — чужим, охрипшим голосом спросила Наталья.

— Пока нет! — с трудом ответил ей Антон.

Он оторвал голову от ковра, в который упирался лбом, и посмотрел на Наталью, лежавшую под ним. Глаза у нее были золотисто-карие, все еще потусторонние.

И как он раньше не рассмотрел, что глаза у нее зеленые с золотисто-карими крапинками вокруг зрачка. Когда она возбуждена или, как сейчас, еще не остыла от любви, они становятся золотисто-карими, а когда злится — зелеными! Красота!

— Я обещал, что первый раз будет в кровати, а мы до нее так и не добрались!

Он не мог двигаться, чувство было такое, как будто каждая мышца, каждая, даже самая маленькая, косточка растеклась и просто лежит сверху Натальи бесформенной кучей.

Удивительно, как он еще мог говорить!

— Ты обещал, что первый раз будет ночь в кровати. Надеюсь, к утру мы до нее доберемся!

— Мы доберемся до нее прямо сейчас, как только я смогу шевелиться.

— Если ты сейчас не начнешь шевелиться, я стану камбалой.

— Тебе тяжело?

— Мне весело!

— Что тебя так развеселило? — Он уже немного приходил в себя.

— Ринков, ты такой важный, такой спецназовец, орел! А не можешь встать с девушки!

— Девушка, вы ошибаетесь!

Он встал, взял Наталью на руки и перенес на кровать, выдернув из-под нее покрывало вместе с одеялом, запрыгнул к ней и укрыл их обоих, обнял и прижал ее к себе.

— Я мечтал об этом с того момента, как мы столкнулись в тамбуре вагона, думал, как это будет. Но я и предположить не мог, что может быть так, как у нас получилось!

Наталья лежала на боку, прижимаясь к Антону — голова у него на плече, рука на груди.

— Так, как у нас получилось, могло получиться только у нас. Я тоже не знала, что так бывает, даже и не предполагала. И не знала, что можно испытывать такое при поцелуе. Странно, правда? Я всегда твердо знала, что описание в литературе умопомрачительных поцелуев — чрезмерная фантазия писателей.

— Надо освежить память! — Он перевернул ее и лег сверху. — Как мы там целуемся?

И приступил к «освежению памяти», начиная с макушки, постепенно спускаясь: лоб, нос, веки, губы, подбородок… Достигнув груди, поднял голову и прокомментировал:

— Этот вид поцелуев мы еще не освоили! Они целовали друг друга, гладили, изучали, что-то шептали, а потом заспешили, как будто могли опоздать.

И опять повторилось все! И маленькая смерть! Вдвоем. И возвращение оттуда! Вдвоем. И так это было пронзительно и остро, что невозможно перенести!