Все это парнище по простоте душевной тут же и выложил в ответ на незамысловатый вопрос Ах-маси-младшего: а имеются ли у него средства для того, чтобы заплатить за услуги великого кудесника и мага?

Средства, похоже, имелись, о чем и поведал Панехси, горделиво расправив плечи. А еще долго хвастал своими знакомствами и нужностью, мол, всякому знатному и не последнему человеку есть до него, плотника, дело.

– Вот, взять хоть господина Меренптаха, смотрителя дворцовых гробниц, или жреца храма Монту господина Сенефермонтусенеба. Уж на что человек серьезный, а и ему без меня не обойтись. Я ему как-то ставил опалубку, а он потом подошел сам у рынка, спросил, нет ли у меня каких-нибудь деревянных обрезков. Ну, нашлись, конечно, обрезки – как не найтись, тем более для такого уважаемого человека?

– А храм Монту, он где, в Городе Мертвых?

– Да, там, – добродушно ухмыльнулся здоровяк-плотник. – Не все туда ходят, но воины – обязательно, особенно перед походом или битвой.

– Хм, так-так. – «Маг» почесал подбородок, раздумывая, понадобятся ему эти сведения или нет.

С одной стороны – вряд ли: ну подумаешь, жрец храма бога-воителя Монту скупает за какой-то надобностью деревянные обрезки. Может, он из них костер жжет? Но, с другой стороны, подозрительно.

Ладно, стоит запомнить.

Панехси еще долго рассказывал, как нужно чинить ворота да какие породы деревьев лучше всего подходят для колонн, а какие – для кресел и мебели, потом неожиданно заявил, что поддерживающую крышу колонну посередине залы необходимо срочно менять, чему и обещал поспособствовать за небольшую цену, затем рассказал какую-то байку про кошку и домашнего гуся – сам же над ней и посмеялся, а вот «великий маг» так и не понял юмора. А затем… затем поблагодарил и направился к выходу:

– Да будут благословенны к тебе боги, великий маг!

– И тебе того же… Ой! – Макс внезапно сообразил, что что-то идет не так. – Уважаемый Панехси, ты зачем приходил-то?

– Зачем? – Парень озадаченно потер шею и вдруг улыбнулся. – Ах да! Совсем ведь забыл – у вас ворота разболтались, так я вот шел мимо – дай, думаю, загляну. Ну что, чинить будем?

– А нужно?

– Конечно! А то, не дай Амон, воротца-то ваши скоро упадут кому-нибудь на ноги!

– Ну, тогда будем. – Максим со смехом махнул рукой. – Когда сможешь-то?

– Да хоть сегодня после обеда. Очень бы было для меня удобно.

– После обеда так после обеда, – согласился «маг». – Пять мешков полбы за работу устроит?

– Пять мешков… – Плотник поднял к небу глаза и задумчиво зашевелил губами. – Это получится… это получится… это получится…

– Пять дебенов меди, – не выдержав, подсказал Макс. – По одному за каждый мешок.

– Тогда лучше десять! – Панехси тряхнул головой и ухмыльнулся.

На том и порешили.

В полуденную жару, естественно, никаких клиентов не принимали, да их пока и не было. «Великий кудесник и маг» вытащил ложе во двор, под пальму, и устроился на нем с кувшином вина. Вышла на улицу и Тейя – голая, с узенькой золотой цепочкой на бедрах, – улеглась рядом, положив голову мужу на грудь, и, пользуясь тем, что Ах-маси отправился к Усермаатрамериамону за каким-то нужными сведениями, принялась нежно гладить супруга.

– О, муж мой, поистине, сегодня хороший день.

– Какой же хороший? Так ничего толком и не узнали.

– Зато мы сейчас одни… Прижми же меня к себе! Дай твои губы… О, Амон, воистину, как прекрасна жизнь!

Золотисто-смуглые тела сплелись в едином порыве любви, синее бездонное небо распростерлось над их головами, в саду пели птицы, порхали разноцветные бабочки и стрекозы, и сладкий аромат цветов окутывал влюбленных супругов нежным дурманящим флером.

– Ах, Ах-маси, муж мой…

Ба-бах!!!

Кто-то со всей дури замолотил в ворота, едва не сорвав их с петель.

– Кого это еще принесло?

Поднявшись, Максим отворил ворота и пропустил во двор носильщиков с мешками на худых плечах. На груди одного из них, совсем еще юного парня, качалась плетеная сумка.

– Слуги господина Туи, писца, – обернувшись, пояснил он. – Принесли полбу.

Тейя улыбнулась, потянувшись, словно довольная кошка:

– Скажи, чтоб несли в амбар… Ой! А почему столько много? Вы же, кажется, договаривались на пять дебенов?

– На пять… – Макс подозвал одного из слуг.

– Почему десять? – переспросил тот. – Волею нашего господина, писца. Он велел передать, что твое ожерелье и заклинание хорошо помогли – еще до полудня наш господин отправился к своей гробнице, взял с собой мальчишку-прислужника, Тети, вот он. – Слуга показал на молодого парнишку, только что с явным облегчением скинувшего с узких плеч тяжелый мешок. – Так его, Тети, там, у храма Мертсегер, укусила змея. И – ничего!!! Даже нога не опухла. Тети, покажи ногу!

Подросток послушно подошел ближе:

– Вон, у большого пальца.

Честно говоря, Максим не заметил никаких следов укуса.

– Я и змею прихватил с собой, – похвастал Тети. – Огромная такая змеища! Сделаю из ее кожи пояс или кошель. Очень красиво получится. Вот!

Сняв с шеи плетеную суму, он вытащил из нее… мертвую змеюку, и в самом деле очень красивую, только уж вовсе не огромную, так, скорее даже мелкую. Вряд ли хватит на пояс. Однако…

– А из зубов сделаю амулет. – Тети внезапно хлопнул себя по лбу. – Вот только что об этом подумал… Ой! – Раскрыв змее пасть, он озадаченно захлопал ресницами. – А где же зубы?

Максима почему-то тоже заинтересовал этот вопрос – никаких ядовитых зубов в пасти рептилии не было! Вырвали! Вырвали и отпустили. Зачем? Чтобы отпугнуть прохожих от храма богини-змеи Мертсегер?

Проводи же счастливый день,

Мудрый жрец с чистыми руками.

Надпись на гробнице Неферхотепа. Пер. М. А. Матье

– Купи девочку, господин! Клянусь Осирисом и Амоном – хорошая девочка. Глянь, какие у нее глазки, какие ножки, какая грудь! Не смотри, что маленькая, она еще вырастет… Я имею в виду, и грудь, и сама девочка.

Продавец – мерзкий морщинистый старик с темным лицом черта – нахваливая свой товар, сидел под деревом в дальнему углу рынка. Приготовленная к продаже рабыня – смуглая голенькая девчушка лет четырнадцати на вид – дрожала мелкой дрожью и испуганно посматривала на проходивших мимо людей карими блестящими глазами.

«Несовершеннолетними не интересуюсь», – хотел было высказаться Максим, но вовремя прикусил язык: несовершеннолетними тут считались лишь совсем уж мелкие дети. А эта… Вполне созрела для наложницы или даже жены.