— Уже известно, кто поставляет туда мясо? — спросил Стэнтон.

— Крупная механизированная ферма в Сан-Хоакине. У них промышленные масштабы. Продают миллион фунтов говядины в год. Никаких нарушений за ними прежде не замечалось, но у них огромный процент поставок для производства побочных продуктов.

— А это что такое? — снова настал черед недоумевать Тэйн.

— Речь идет, например, о зубной пасте, которой вы пользуетесь. — Дэвис охотно взялся разъяснить самую странную из функций мясного бизнеса. — Или о жидкости для полоскания полости рта. И даже об игрушках для малолетних детей. Во все это входят добавки, изготовленные из мясных отходов, после того как животное пройдет через бойню.

— Именно вторичное использование мясных отходов, по всей вероятности, послужило истинной причиной эпидемии «коровьего бешенства», — продолжил за него Стэнтон. — Коровам скармливали остатки мозга ранее убитых коров.

— Своего рода насильственный каннибализм, — изумилась Тэйн.

Стэнтон снова повернулся к своему помощнику:

— Какой компании принадлежит ферма?

— «Хавермор фармз».

Стэнтон поневоле чуть не подпрыгнул в кресле.

— Так эта мексиканская забегаловка закупает мясо у «Хавермор»?

— Почему вы так взволновались? — спросила Тэйн. — Вам знакомо это название?

— Еще как знакомо! — Стэнтон схватился за трубку телефона. — Они поставляют все мясные продукты по договору с объединенным школьным советом Лос-Анджелеса и его окрестностей.

Головное предприятие «Хавермор фармз» приютилось в долине между горами Сан-Эмигдио так, чтобы ветры не доносили специфические запахи ни до одного населенного пункта в округе. В утреннем транспортном потоке Стэнтону и Дэвису пришлось потратить час, чтобы попасть туда. Если в течение ближайших двух часов ученым не удастся доказать, что мутировавшие прионы содержатся именно в этом мясе, ничто уже не сможет помешать примерно миллиону школьников Лос-Анджелеса употребить его в обед.

Машина врачей мчалась мимо огромных загонов, в которых теснились тысячи голов крупного рогатого скота. Но Стэнтона в первую очередь интересовали только что отправленные на бойню животные, диета которых базировалась в основном на силосе, но никто не делал секрета из того, что для прибавки в весе им подмешивали в корм белковые добавки, изготовленные из собственных же отходов. Потенциально именно в них могла заключаться прионовая угроза.

Ученые настояли, чтобы их сразу же провели на место изготовления протеиновых кормовых брикетов, где возникновение проблемы было наиболее вероятным. Там Стэнтон и Дэвис последовали за начальником цеха по фамилии Мастрас вдоль ленты конвейера, на которой лежали головы и конечности забитых свиней, коров, лошадей и даже усыпленных кошек и собак. Мужчины в банданах, защитных очках и масках перекрикивались друг с другом по-испански, управляя бульдозерами, которые спихивали полностью освежеванные скелеты в огромную яму, где останки коров смешивались со свиными головами, костями и шерстью. Только ватки со специальной мазью, которые выдали посетителям предусмотрительные хозяева, помогали им терпеть невыносимую иначе вонь.

— Нам нечего скрывать от инспекторов, — сказал Мастрас, — и потому мы всегда открыты для проверок и готовы выдать любые документы. Еще никогда у нас не выявляли никаких нарушений.

— Вы имеете в виду, что та мизерная часть вашей продукции, которую тестируют в департаменте сельского хозяйства, всегда выдерживает проверку, только и всего, — заметил Дэвис.

— Но вы ведь понимаете, в каком дерьме мы окажемся, если только станет известно, что вы в чем-то нас подозреваете! — Мастрасу приходилось кричать, чтобы его голос не заглушили двигатели бульдозеров. — И даже не важно, справедливы ваши подозрения или нет.

У начальника цеха были рыжие волосы и одутловатое лицо, и у Стэнтона он вызывал инстинктивную антипатию.

— Мы ничего не сообщим публике, если не найдем источника заболевания, — заверил Дэвис. — Кстати, ЦКЗ тоже не заинтересован в огласке.

Тем временем Стэнтон быстро, на глаз, подсчитал количество скелетов коров, которыми был буквально завален цех.

— Здесь материала намного больше, чем может поступать с одной только вашей бойни, — заключил он. — Вы закупаете отходы у других ферм?

— Да, приобретаем кое-что, — признал Мастрас. — Но не думайте, мы не получаем просроченное мясо в пакетах из супермаркетов. Никогда не пускаем в переработку трупы животных с ошейниками против насекомых. Их предварительно снимают, потому что иначе мы не примем останки. На этом настаивает наше руководство, которое стремится к высочайшим стандартам в работе.

— Или, скорее, не хочет иметь проблем с законом, — скептически усмехнулся Дэвис.

Они дошли до того места, где из грузовиков сваливали останки различных животных на конвейерные ленты. Они расходились в разных направлениях и уносили на себе порой совершенно не поддающиеся опознанию части туш, окровавленные шкуры, горы костей, сломанные челюсти и прочее. Дэвис занялся лентой для останков свиней, а Стэнтон сосредоточился на коровах.

Используя хирургические щипцы и нож фирмы «Экс-Акто», Дэвис срезал образцы и тут же бросал их в сосуд для оперативного иммуноферментного анализа и проверки на энзимы — тест, который он лично разработал несколько лет назад в разгар борьбы с «коровьим бешенством». Стэнтон же укладывал кусочки плоти забитых животных на пластиковую пластину с двадцатью различными углублениями, каждое из которых было заполнено чистым белковым раствором. Попав в такую среду, любые подвергшиеся мутации прионы сразу же окрасили бы жидкость в темно-зеленый цвет.

За десять минут он подверг проверке дюжину образцов с конвейера, но растворы не показали никакой реакции. Стэнтон настоял на продолжении тестирования, но результаты оставались такими же.

— У меня тоже ничего, — сказал Дэвис, подходя к нему и разводя руками. — Быть может, этот штамм устойчив к иммунному анализу.

Стэнтон снова обратился к начальнику цеха:

— Покажите нам ваши грузовики.

У погрузочных площадок складских помещений они проработали каждый квадратный сантиметр кузовов машин, которые использовались для доставки останков животных с бойни: соскребали материал с покрытых кровью полов и бортов всех двадцати двух грузовиков и подвергали тем же тестам.

Но анализ за анализом давал негативные результаты: белковые растворы оставались прозрачными.

Мастрас теперь имел все основания расплыться в улыбке. Выпрыгнув из кузова последней машины, он позвонил в контору и доложил, что поставки продукции по школьному контракту можно возобновлять незамедлительно. Около миллиона учеников будут обедать сегодня мясом компании «Хавермор», и Стэнтон уже ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это.

— Говорил же я вам, — торжествовал Мастрас, — что у нас всегда все чисто.