— Прошу прощения, милорд… — Она попыталась удобнее устроиться на подушках, откинула с лица волосы. — Но я не могла не сказать этого, вдруг вы подумали что-нибудь другое? И вообще, в эти дни у меня голова идет кругом, и я могу говорить невпопад. Даже не знаю, то ничего, а то ужасно плакать хочется, и нервы разыгрываются, и я сама не своя. Ой, что я опять наговорила! Вам ведь неинтересно все это слышать, верно?

Казалось, Кейто вот-вот рассмеется, но он лишь оглядел комнату и сказал:

— Ничего удивительного, что у тебя плохое настроение.

Тут так темно и холодно, в этой комнате, что поневоле заплачешь. А за окнами тем временем настоящая весна!

Кейто раздвинул тяжелые занавески, и спальня наконец озарилась ярким солнечным светом. Подойдя к камину, он подбросил дрова, разбил гаснущие угли.

Фиби с интересом следила за его действиями, словно никогда и не представляла, что он способен заниматься простыми домашними делами.

— Вы надолго приехали? — спросила она, когда он уже направился к выходу.

Маркиз опять был во всем черном, если не считать белоснежного ворота рубашки и перстня на пальце.

— Сегодня вечером я встречаюсь с Кромвелем, — ответил он, обернувшись от двери. — Я сюда заглянул по дороге узнать, как вы тут.

— И потом сразу вернетесь к осаждающим?

Кейто пристально вгляделся в ее бледное лицо с тенями под глазами. Хочет, чтобы я побольше времени проводил с войском? Или скучает без меня? Нет, такое маловероятно.

Он намеревался провести здесь несколько дней после встречи с Кромвелем, но теперь переменил решение. Помимо всего прочего, Фиби в нынешнем состоянии не сможет разделить с ним супружеское ложе.

— Да, — ответил он, — я вернусь через неделю. — «И снова на десять минут», — с горечью подумала она. — Пошлю к тебе миссис Биссет с какой-нибудь едой, — сказал он, уже выходя за дверь.

Фиби проводила его взглядом и уставилась на захлопнувшуюся дверь. Значит, еще целая неделя ожидания? Она натянула одеяло на подбородок и вытянулась на постели. Отчего так болит живот? Раньше такого не было. Во всяком случае, болело не так сильно. Неужели из-за той мази, что Мег дала ей по ее просьбе, чтобы предотвратить беременность? Фиби упорно употребляла ее перед приходом Кейто, а затем, когда он засыпал, вставала и шла в туалетную комнату, чтобы смыть все следы. В этом месяце, как она убедилась, снадобье, полученное от Мег, помогло.

А Кейто? Как отнесся он к тому, в чем она ему только что так откровенно призналась? Об этом невозможно было судить по его лицу: оно почти всегда оставалось бесстрастным. В темно-карих его глазах ничего нельзя было прочитать. Фиби никогда не видела его разгневанным, зато нередко тон его становился неприятно насмешливым.

Снова отворилась дверь, и в спальню вошла Оливия с подносом в руках.

— Отец уже уехал, — сообщила она. — Он сказал, что ты нездорова. Я з-заметила твое отсутствие за завтраком, но подумала, что ты пошла в деревню. Вот, поешь.

Она поставила поднос на столик у постели.

— Я не голодна, — отозвалась Фиби. — Но все равно спасибо.

— Что с тобой? Месячные?

Девушки, которые еще недавно спали в одной комнате, не могли да и не хотели иметь секреты такого рода. Однако всего Фиби не рассказывала даже Оливии. Например, про мазь, полученную от Мег.

— Так худо мне еще не было, — пожаловалась она. — Сегодня я для тебя плохая компания.

Оливия не без некоторого удивления смотрела на подругу. Не бледное лицо и печальный вид Фиби вызывали удивление — ее состояние было вполне понятно, — странным казалось то, что в комнате не ощущалось ее присутствия, словно Фиби здесь не живет, а так — случайно зашла и осталась ненадолго. Здесь полностью царил дух Кейто, и Оливия тотчас высказала свое впечатление.

— Знаешь, когда тут жила твоя сестра, казалось, что комната принадлежит целиком ей, а отец здесь всего лишь случайный гость. А сейчас все наоборот.

Она подняла салфетку, закрывавшую поднос, протянула Фиби миску с кашей.

— Ты права, — согласилась Фиби. — Очень верное наблюдение. — Она помолчала. — Видно, дело в том, что я не ощущаю себя женой.

— Это м-мой отец виноват, да? — смущенно спросила Оливия. — Он очень занят и мало бывает дома. Но может быть, это и к лучшему. Почти никто не вмешивается в твою жизнь. Ты ведь сама этого хотела.

— В общем, да, — поспешно согласилась Фиби. — Видимо, я просто еще не привыкла. — Она хлебнула из кружки горячего молока с вином и улыбнулась: — Ох, сразу лучше!

Оливия, обрадовавшись, уселась в ногах, и подруги принялись, как обычно, болтать о том о сем, и конца бы этому не было, если бы со двора не послышались собачий лай и шорох каретных колес по гравию.

Подойдя к окну, Оливия радостно воскликнула:

— Это Порция!

— Правда?

Фиби откинула одеяло, выскочила из постели. Все ее боли моментально исчезли.

— Ой, там Джуно! — снова воскликнула Оливия. — Как он машет хвостом! Одевайся! Накинь плащ, потом оденешься как следует!

Фиби не нужно было уговаривать. Через две минуты подруги уже мчались вниз, чтобы обнять третью. Пора уже всем вместе обсудить жизненные проблемы, которых становилось все больше и больше.

Неделю спустя в дождливый полдень Кейто вернулся в Вудсток и, войдя в огромный холл, остановился в недоумении: казалось, он попал в чужой дом. Жилище явно напоминало бедлам.

Сомнения рассеялись, как только навстречу Кейто выбежал огромный рыжий пес, увидев которого однажды, уже ни за что не забудешь. Конечно, это Джуно! Он кинулся к хозяину дома с громовым лаем и, несомненно, с добрыми намерениями.

— Сидеть! — на всякий случай скомандовал Кейто, и Джуно тотчас сел, высунув язык и приветливо виляя хвостом.

Картину бедлама дополняли три детские фигурки — двух мальчиков и совсем маленькой девочки. Первые двое оседлали перила лестницы и то и дело с визгом скатывались вниз, а девочка с еще более пронзительным визгом только пыталась это сделать.

Едва ей удалось закинуть ногу на перила, Кейто посчитал своим долгом снять ее, чем вызвал недовольство всех присутствующих. Девочка заплакала, а рыжеволосые мальчики укоризненно уставились на него своими голубыми глазами, унаследованными от отца. Кейто, конечно же, прекрасно знал Руфуса, графа Ротбери; оба сорванца были его побочными сыновьями.

— Не очень хорошее занятие вы придумали, — строго сказал им Кейто.

— Но Иви сама просила, — разом ответили они. — Видите, она плачет. Уж если она чего захочет…

— Да, она достойная дочь своей матери, — хмыкнул Кейто.

С девочкой на руках он начал подниматься по лестнице и там, наверху, наткнулся на собственных маленьких дочерей, которые, судя по всему, тоже готовы были съехать по перилам и тоже нисколько не обрадовались его вмешательству. Однако, повинуясь жесту Кейто, они, не произнеся ни слова, отправились к себе в комнаты. Маленькая Иви порывалась бежать за ними, но Кейто ее не выпустил.