Кажется, снег никогда не кончится, мрачно думал Нед Вейзи. От его дыхания стекла на окнах тесной кареты запотели, и он, наклонившись, протер стекло затянутой в перчатку рукой. Правда, снаружи оно оказалось залеплено снегом, пропускавшим слабый свет, поэтому ничего не было видно.

Нед откинулся на кожаные подушки и вздохнул. Карета, сделанная с первоклассной элегантностью и удобством и оснащенная наилучшими рессорами, после трехнедельного путешествия казалась виконту Аллентону почти такой же удобной, как если бы это была запряженная ослом телега. Снегопад уже усиливался на выезде из Ньюкасла, а теперь, когда они пробирались между Чевиотскими холмами, превратился в настоящую метель. Лошади с трудом удержались на крутой дороге, которая большей частью представляла собой проложенную телегами колею, тянувшуюся между холмами, только Богу известно до какой высоты, думал Нед. Вероятно, верхние перевалы окажутся закрыты. К счастью, его путь лежал не к холмам, а в сторону от них.

Олнуик, небольшой красивый городок в Нортумберленде. Таким он запомнил его, но прошло уже десять лет с тех пор, когда он последний раз посещал родительский дом. Еще до того, как его, так называемую паршивую овцу своей семьи, отправили в ссылку после скандала, который сейчас казался ему страшной глупостью. Поскольку кровные узы давно были разорваны, он не ожидал теплого приема здесь, на этом Богом забытом холодном севере.

И если бы его брат Роберт выжил, Нед по-прежнему наслаждался бы знойной Индией. Однако Роб во время охоты не заметил изгороди, и оба, и лошадь и всадник, свалились в канаву, которую не было видно с их стороны. Лошадь сломала две ноги, а Роб — шею. Что сделало вполне довольного своей жизнью младшего сына, Эдварда, «паршивую овцу», наследником семейного состояния и титула. А младший сын искренне предпочитал вести жизнь ничем не выдающегося Неда Вейзи, индийского набоба, Эдварда Вейзи, виконта Аллентона.

Но такова судьба, думал Нед, кутаясь в длинное пальто. Десять лет назад его отец совершенно забросил имение, все ветшало и разрушалось, и, судя по письмам агента, Роб довел разрушение до конца. И младшему сыну, который умудрялся извлекать пользу из своего изгнания, предстояло собирать все по кусочкам.

Карета покачнулась, лошади споткнулись, ступив в глубокую рытвину на уже обледеневшей дороге.

К сожалению, остановка не спасла бы их. Они бы все замерзли, включая кучера, форейторов и лошадей.

Карета, хотя и очень медленно, все еще продвигалась вперед. Нед, с трудом отдирая налипший снег и лед, открыл дверцу и вылез наружу, в окружившую его метель. Он пробился к кучеру и ближайшему форейтору.

— Сколько времени нам еще предстоит выбираться отсюда? — крикнул он, в то время как снег забивал ему рот и нос.

— Трудно сказать, милорд, — откликнулся кучер, погоняя кнутом напрягавшихся лошадей. — С такой скоростью мы за час проедем не больше мили.

Нед выругался в залепивший ему лицо снег, и ветер унес его слова.

— Вам лучше сесть обратно, сэр, — крикнул с козел кучер. — Лошади не почувствуют лишний вес, а вам не стоит мерзнуть.

Нед кивнул и забрался снова в карету, все еще проклиная себя за то, что промерз до костей и теперь не мог согреться в ледяном холоде кареты.

Если они когда-нибудь доберутся до Хартли-Хауса, то по крайней мере он найдет там желанное тепло. Там в доме царит праздничное веселье. Дружеская атмосфера и радостный дух Рождества, бурно создаваемые лордом Хартли, станут приятным средством отвлечься от холодного запустения его собственного дома. Сара будет ему хорошей женой…

— Кто-то… кто-то там есть.

Слова кучера нарушили ход мыслей Неда, и он схватился за ручку дверцы, когда карета резко остановилась. Открыв дверцу, он соскочил на землю. Впереди на дороге мелькал свет фонаря, и в густо падавшем снегу с трудом просматривались четыре фигуры, стоявшие у перевернувшегося кабриолета. Пони уже выпрягли, и он стоял, выпуская из ноздрей пар, и бил копытами.

— Оставайся с лошадьми, — бросил Нед через плечо. И, перешагивая через сугробы, двинулся к месту происшествия.

— Что здесь случилось?

Один из стоявших, юноша, повернулся к нему.

— У пони застряло в рытвине копыто, сэр, — сказал он с заметным нортумберлендским акцентом, которого Нед не слышал лет десять. Однако с некоторым удовлетворением он обнаружил, что без труда понимает его.

Для приезжих этот язык звучал как иностранный.

Нед наклонился осмотреть ноги пони, опытной рукой ощупывая сухожилия.

— Не вижу никаких повреждений, — сказал он, выпрямляясь. — Почему вы запрягли пони в кабриолет, да еще в такую ночь?

— А почему вы выехали на лошадях, да еще в такую метель? — спросил юноша явно вызывающим тоном.

Несмотря на падавший снег, утром, когда они выезжали, не было никаких признаков приближавшейся пурги, однако Нед не имел желания спорить с наглым молодым человеком. Он повернулся и направился к своей карете.

Неожиданный удар в шею скорее вызвал у него удивление, а не боль. Он упал в снег на колени, и кто-то легко вскочил ему на спину и обхватил его за талию. Чьи-то руки скользнули в глубокие карманы его пальто, а затем под пальто. Все это произошло в мгновение ока. Небольшой вес исчез с его спины, и Нед поднялся на ноги. Нападавшие и пони исчезли за стеной снега позади него. Кабриолет оставался на месте. Похоже, это был отработанный прием, применявшийся для ограбления беспечного путника на безлюдных дорогах.

Нед проклинал свою глупость. Чевиотские холмы кишели бандами бродяг и разбойников; он просто не ожидал, что станет жертвой в такую непогоду. Нед проверил карманы. Там всегда лежал кошелек с пятью гинеями, чтобы было проще рассчитываться в придорожных гостиницах. Кошелек исчез.

— Что там случилось, милорд? Ничего не видно. — Кучер слез с облучка, но ни он, ни форейторы не отходили от лошадей.

— Ничего особенного, — сказал Нед, забравшись в карету, теперь уже не только замерзший, но и промокший. — Поехали.

Карета тронулась, и он ощупал подкладку пальто. Из кармана его жилета исчезли карманные часы. Шустрые пальцы юноши продемонстрировали ловкость опытного карманника. В плотной пелене падающего снега Нед не разглядел ни одного из нападавших, закутанных в плащи с надвинутыми на лицо капюшонами, но был уверен, что при случае узнает прикосновение этих пальцев к его груди.

Денежная потеря была невелика, но совсем другое дело его оскорбленное самолюбие. Лет десять назад он не попался бы в такую ловушку, но пребывание в Индии, очевидно, расслабило его, с отвращением к себе подумал Нед. Он научился делать деньги, много денег, но при этом что-то утратил. Это что-то он должен восстановить, если вынужден снова стать английским джентльменом и жить в северной Англии.