Он отпускает меня, его лицо бледнее, чем когда-либо от гнева.

Но он наклоняется прямо к моему лицу и говорит: — Ты думаешь, что ты единственная, кто может испортить мои планы? Не забывай, что ты собираешься переехать в мой дом. Я могу превратить твою жизнь в настоящий кошмар с того момента, как ты проснешься утром, и до тех пор, пока я не позволю тебе снова лечь спать ночью. Я действительно не думаю, что ты хочешь начать войну со мной.

У меня чешутся руки выплеснуть это шампанское прямо ему в лицо, чтобы показать, что я об этом думаю.

Но мне удается сдерживаться. Совсем чуть-чуть.

Я довольствуюсь тем, что улыбаюсь ему и говорю: Посреди хаоса есть и возможности.

Каллум тупо смотрит на меня.

— Что… о чем, черт возьми, ты говоришь? Означает ли это, что ты собираешься попытаться извлечь максимум пользы из этого беспорядка?

— Конечно, — говорю я. — Что еще я могу сделать?

На самом деле, это цитата из «Искусства войны». Вот еще одна, которая мне нравится:

«Пусть твои планы будут темными и непроницаемыми, как ночь, а когда ты двинешься, обрушься, как молния»

После этой первой грубости Аида успокаивается и начинает вести себя прилично. Или, по крайней мере, она делает все, что в ее силах. Она натягивает улыбку и с разумной вежливостью болтает с потоком гостей, которые подходят, чтобы поздравить нас.

Чертовски неловко объяснять друзьям и семье, что я собираюсь жениться на девушке, о которой они даже не слышали, не говоря уже о том, чтобы встречаться. Снова и снова я говорю им: — Мы держали все в секрете. Это было романтично — держать это между нами двумя. Но теперь мы больше не можем ждать, мы хотим пожениться.

Я вижу, что многие люди бросают взгляд на живот Аиды, чтобы понять, есть ли какая-то особая причина, по которой мы так спешим.

Аида кладет конец этим слухам, выпив весь свой вес шампанского.

Когда она тянется за другим бокалом, я выхватываю его у нее из рук и вместо этого выпиваю сам.

— С тебя хватит, — говорю я ей.

— Я решаю, когда с меня хватит, — упрямо говорит она. — Чтобы напиться, мне нужно нечто большее, чем прославленный имбирный эль.

Но я вижу, что она уже менее устойчива на своих высоких каблуках, а ведь она и так не слишком устойчива.

Я рад, что она надела платье, хотя то, которое она выбрала, выглядит дешевым и слишком ярким. Что не так с этими людьми? Разве у них нет денег, чтобы купить приличную одежду? Ее братья выглядят как законченные головорезы. Один одет в гребаную футболку и джинсы, другой одет как Джеймс Дин. Данте крадется по комнате, как будто ожидает, что в любую минуту взорвется бомба, а Неро болтает с барменшей, словно собирается отвести ее наверх. Может, он так и сделает, это захудалое дерьмо. Я почти уверен, что он трахнул Нору Олбрайт в моем доме.

По крайней мере, Энцо Галло одет должным образом для этого случая и воспитан должным образом. Похоже, он знает здесь почти столько же людей, сколько и я. Не светских львиц с новыми деньгами, а все, кто глубоко связан со старым Чикаго. Я вижу, как они с уважением пожимают ему руку. Может быть, мой отец не совсем ошибался насчет преимуществ этого союза.

Мои родители подходят проведать нас, а рядом с ними Мэдлин Брек. Мэдлин почти семьдесят лет, чернокожая, с коротко подстриженными седыми волосами, в простом костюме и практичных ботинках. У нее спокойное и умное лицо. Если бы вы были глупы, вы могли бы подумать, что она дружелюбная бабушка. На самом деле она одна из самых влиятельных людей в Чикаго.

Как президент Совета уполномоченного округа Кук, она контролирует финансовые потоки крупных проектов, финансируемых государством, от парков до инфраструктуры. Она также обладает железной хваткой в отношении либеральных демократов Чикаго. Даже не подавая виду, что она сует свой палец в пирог, она умудряется назначить того, кого хочет, на ключевые должности, такие как городской казначей или прокурор штата.

Она проницательна и утончена, и совсем не та, кого я хотел бы видеть, выступающей против меня. Так что меня почти тошнит при мысли о том, что Аида скажет что-то неприятное в ее присутствии.

Когда она приближается, я шиплю Аиде: — Веди себя прилично. Это Мэдлин…

— Я знаю, кто она, — перебивает она, закатывая глаза.

— Мэдлин, — говорит мой отец, — ты знаешь нашего сына Каллума. Через несколько недель он будет баллотироваться на место Олдермена в 43-м округе.

— Отлично, — говорит Мэдлин. — Самое время, чтобы у нас там был кто-то с перспективой.

— На какую перспективу вы надеетесь? — спрашиваю я ее. — Может быть на того, кто сможет сохранить Линкольн парк в целости и сохранности?

Она ухмыляется мне.

— Кто тебе сказал, что я против перепланировки?

— Маленькая птичка, — говорю я. — Если я стану Олдерменом, я бы не хотел, чтобы Линкольн парк был расчленен и разделен на части. К счастью, я близкий друг главы Комитета по управлению.

— Джереми Росс упрям, — говорит Мэдлин, глядя на меня поверх очков, как будто она думает, что я на самом деле не имею на него никакого влияния.

— Он чертовски упрям, но он у меня в долгу. И к тому же не в маленьком.

— Ну, я хочу только лучшего для района, — великодушно говорит она.

— Конечно. Я чувствую то же самое. У Линкольн парка есть история. Мы не можем допустить, чтобы это было передано другим округам, которые не будут рассматривать это как приоритет.

— Вот это настрой, — говорит она, похлопывая меня по руке. — Приятно познакомиться, дорогая, — говорит она Аиде.

Я немного смущен тем, почему она так резко оборвала наш разговор. Я почти уверен, что мы оба хотим одного и того же.

Уходя, Аида делает еще один глоток напитка, который она откуда-то стащила, и говорит: — Ты же знаешь, что ей наплевать на Линкольн парк.

Мой отец резко поворачивает голову.

— О чем ты говоришь?

— Она получает откаты за вывоз мусора в 44-м и 32-м отделениях, — говорит Аида, как будто это очевидно. — Добавьте к этому половину Линкольн парка, и вы удвоите стоимость. Она просто выступает против перепланировки публично, потому что это непопулярно.

Мои родители обмениваются взглядами.

— Я лучше поговорю с Марти Рико, — говорит моя мама.

Когда они расходятся, чтобы подтвердить это, Аида тихо смеется.

— Откуда ты это знаешь? — спрашиваю я ее.

— Похоже, всё-таки у Гриффинов не такие хорошие связи, — говорит она. — Я думаю, никто не говорил об этом в загородном клубе Северного берега.

— Как бы ты заставила ее перейти на мою сторону, если ты такая умная? — требую я.