Как всегда, на выручку пришла милиция.

После гаишников подъехали страховые агенты. Стали заполняться бланки, проставляться подписи.

«Слава богу, — решил я, — есть время подумать, как действовать дальше». Девчонка неплохая. Наверно, живет в квартире, снимаемой этим гоблином. Везти ее к себе? Но я решил об этом не думать. Пусть все будет, как будет.

С некоторых пор я вообще не строю планов. Плановое хозяйство ушло вместе с придуманным когда-то социализмом и забрало с собой отца. Словно он остался там, где все было расписано по годам: детский сад, школа, институт, брак, рождение ребенка, постановка в очередь на квартиру, новоселье, второй ребенок.…

Надеюсь, у него там все в порядке, и кто-то снова называет его «папой» а он опять учит кого-то кататься на велосипеде и держать равновесие.

Я не хочу иметь детей. Мне кажется это насилием. Когда ты из своего эгоистического самоутверждения, решаешь за будущего ребенка, что ему будет здесь хорошо. Кто дал тебе такое право? Кто дал тебе гарантии на его благополучие и счастье? Страна? Эти зажравшиеся нувориши с мешками на головах, живущие в своих мирах?

Так решили мои родители, не понимая и не желая видеть, что творится вокруг. Хотели показать, что они тоже хотят и могут. Доказать себе, что они ничем не отличаются от своих родителей и их предков, которые так же бездумно рожали детей и выкидывали их в мир жестокости и ненависти.

Кому мы пытаемся все время что-то доказать? Кому это нужно? Почему наша страна не может жить спокойно и заботиться о своих гражданах? Почему она всегда кому-то доказывает, что мы лучшие, что мы первые, что мы…

Что мы?

Мы готовы бросать своих детей как слепых котят в сточную канаву и радоваться, если те смогли зацепиться за край и вылезти на сушу. А потом с умилением наблюдать, как они мыкаются всю жизнь, адским трудом выпрашивая подаяние, взращивая в себе уверенность, что делают это во благо своих будущих детей, искренне веря, что их канава будет не такая глубокая, как была когда-то у них.

…Когда все формальности были улажены, я проверил машину Марго. Посмотрел рулевое и передний привод.

Она признала себя полностью виновной, и гаишники не стали просить с меня деньги за справку. Выписали ее сразу, проставив все необходимые атрибуты и печати.

— Куда поедешь в ремонт? — спросил я.

— Не знаю, — ответила она, откровенно расстроившись, — у меня же крестины. Я тебе говорила, что сегодня торжественный день. Но теперь, наверно, придется все отложить. Подруга будет ждать, и вот на тебе — авария! Может, это знак, какой? Как думаешь? Надо ей позвонить, что не смогу.

— Какие крестины? — не понял я, пытаясь вспомнить, о чем она говорила раньше.

— Какие обычно бывают у детей, — засмеялась она. — Просто мои родители были ярые коммунисты, неверующие, и решили, что это не надо. А мне хочется что-то изменить в себе, понимаешь, почувствовать веру во что-то. Ты читал Библию?

На миг мне показалось, что у нее что-то с головой не в порядке, но я не привык осуждать людей за их взгляды, если они меня не беспокоят и уклончиво сочинил:

— Очень давно, как-то в деревне у бабки.

— Тебе понравилось? — обрадовалась она.

— Не помню, — буркнул я — Но ты ведь уже большая!

— Понимаешь, с тех пор как я уехала из дома, чувствую себя не в своей тарелке. И все вроде бы неплохо. Работаю в фирме, снимаю… (здесь она запнулась) квартиру, есть подружки. Но как-то нет душевного равновесия. Нет уверенности в том, что я все делаю правильно. Все ищу чего-то. Чего не знаю.

— И поэтому ты решила облиться водой из-под крана? — усмехнулся я, с уверенностью подумав о себе, что она уже нашла, кого искала.

— Ну почему из-под крана — она же святая! — возразила Марго.

— Ну да, попы ее на горбе с голгофы таскают и по бутылочкам разливают! — не унимался я.

Честно говоря, мне было наплевать на этих попов, которые взялись здесь на земле представлять господа Бога. Но я ненавидел их потому, что они тоже указывали и говорили всем, как надо жить, чтобы попасть в царствие небесное. Я туда не собирался, и мне хотелось жить здесь. Делать то, что именно я считаю нужным. Продолжать наказывать уродов, любить женщин, встречаться с товарищами. И чтобы это никуда не девалось. Чтобы Жаба снова прилетел со своей планеты, и его родители при встрече со мной не глядели так, словно это я похитил их сына. Чтобы Серега Потапов бросил свой автомат в песок и вернулся домой пить с нами пиво. Наверно оба они делали не то, что хотели на самом деле. Обоим им кто-то указывал.

…Марго молчала.

Не ожидая ответа, я подумал про себя, что опять оправдал свое прозвище: человек решил найти веру, договорился в церкви о крестинах, а я взял и своим грузовиком подмял ее мечту. И теперь заставил сомневаться в правильности намерений. Конечно, подонок! Единственное, чем я мог загладить свою вину — это помочь ей. Но говорить об этом не стал, сделав вид, что ничем ей не обязан:

— Давай поставим твою машину в ремонт, и я тебя отвезу. Есть у тебя подходящее место?

Было видно, что здесь, в городе, Марго не умеет и не любит решать проблемы. За нее это делали другие.

«Наверно она умеет расплачиваться», — подумал я пошло и с ехидцей спросил:

— Может обратиться к твоему брату?

Она улыбнулась в ответ, но промолчала. За что показалась мне достаточно умной или опытной.

Мне вдруг почудилось, что она сможет войти в мою жизнь и что-то там переставить. Но что можно переставить в пустой комнате? Вместе с этой боязнью неожиданно почувствовал неприятную фальшь в душе, которая заскребла меня изнутри, предупреждая о возможных дальнейших сложностях в отношениях. Стало противно, будто я изворачиваюсь у школьной доски из-за невыученного дома урока.

Отбросив свой меркантильный страх, я решил отвезти ее к моему приятелю в сервис.

Место ДТП мы покинули вместе. Мне кажется, что женщине за рулем верить нельзя. Она чувствует себя слишком защищенной, находясь под покровительством лошадиных сил своего металлического мустанга. Поэтому в голову ей могут придти неадекватные мысли.

Пару месяцев назад вот так же решив с женщиной вопрос по обоюдному согласию без оформления, я покинул место происшествия. А женщина вызвала ГАИ и оформила ДТП, сказав милиции, что я скрылся. Могла бы сказать, что номер не запомнила, но на это у нее ума не хватило. А может быть, женщины тоже бывают подонками? Долго мне пришлось потом доказывать, что я не верблюд. Слава богу, Шмель помог выкрутиться. Пришлось всему отделению поляну накрыть.

…После того, как Опель загнали в ангар, мы рванули на Охту в маленькую церквушку на кладбище. Там выяснилось, что предполагаемый крестный застрял где-то в пробке, и мне ничего не оставалось, как его заменить.

Помещение внутри было небольшое. Стены увешаны иконами, под самыми крупными из которых стояли столики со свечками. Все как на картинках старых русских художников. Быть может, я когда-то давно бывал в аналогичных местах, но сейчас припомнить это не мог. Заунывное пение, маслянистый запах, легкая задымленность от горящих свечей и лампад действовали на меня немного тягостно.