И все же, прежде чем слиться с женой в единое целое, мне необходимо было пописать, а посему я пошлепал в ванную. Там горел свет, а в воздухе витал пар и восхитительный густой аромат духов. На полу валялись Лизины спортивные одежки — ты моя растрепка сладенькая! — а коврик был залит водой.

Выписывая над унитазом совершенную параболу, я заметил, что всевозможных пузыречков рядом с жениной раковиной стало как будто еще больше. Словно мази и притирки размножились в приторно-пахучей атмосфере. Там же стояли два открытых флакона с духами, ради которых я опустошил свою карточку «Баркли» в Нью-Йорке. Я надел обратно крышечки и направился в спальню.

Глянул на дверь и остановился. В верхней части панели обнаружился пульсирующий участок размером с большую тарелку. На блестящей поверхности краски вскипали пузырьки, кружили маленькие водоворотики — в общем, было очень похоже на космические съемки «Вояджера»: замерзшая планета, и ветер гонит по ней пыль. Я всмотрелся внимательнее. Движение замедлилось до млечно-муаровых переливов комбинационного искажения и перешло в мерцание, какое бывает на пруду в ветреный день.

К чему бы это? Я открыл дверь и обомлел: на краю кровати какой-то тип имел мою жену. Он уперся ногами в комод и дергался с такой лихорадочной быстротой, что в глазах у меня расплывалась телесная муть.

— Лиз! — заорал я.

— Стив! — взвизгнула она, сотрясаемая неизвестным обидчиком.

Я вцепился ему в волосы, рванул назад (он оказался слабее меня) и приложил его о гардероб. Потом в белой ярости бил и топтал его, уже лежачего, пока Лиз не крикнула:

— Перестань!

Она была в шоке, она пыталась что-то сказать, но рыдания душили ее.

— Все, — сказал я. — Все кончилось, все хорошо.

Мысли проносились в голове на бешеной скорости.

Я смотрел на голого врага. Он лежал, съежившись на полу, и стонал от боли. На спине у него красными пятнами проступали следы моих пинков. Хорошо бы у него оказалась гемофилия.

Хотел позвонить в полицию, но Лиз вцепилась в меня мертвой хваткой.

— Стив, — простонала она. — Стив…

— Ничего, ничего. Я здесь, я с тобой, — бормотал я, целуя ее и гладя ей голову.

— Что ты сделал? — закричала она.

Лиз вся побелела, ее трясло. Внезапно она разрыдалась и повалилась на кровать.

Я перекатил противника на спину и в ужасе отступил.

Стены заплясали.

У него было мое лицо. Мое! Что же это? Я взглянул на Лиз. Она заслонялась руками, раскрыв от ужаса рот. Человек на полу еще дышал.

— Смотри! — грозно сказал я, указуя на тело, распростертое на ковре. — Что это? Что тут вообще творится?

Лиз по-прежнему рыдала в подушку. Сердце у меня пустой консервной банкой колотилось о ребра.

Я заставил себя взглянуть еще раз. Да, моя голова, мой нос картошкой, такая же ямочка на скошенном подбородке. Но линии лица отчетливей, и общий вид не такой поношенный, даже почти что привлекательный. Растительность на голове намного гуще, волосы блестят, и седины в них меньше, чем у меня. Да и стройней он намного, и член — грустно, но факт — член у него тоже больше. (Хотя, может, это просто эрекция еще не спала?) Пока я рассматривал поверженного самозванца, Лиз приподнялась и села на кровати.

— Кто это? — спросил я, уже зная ответ.

Я видел его каждый день всю свою жизнь. Это он отражался в витринах, это он смотрел на меня из зеркала, когда я обрабатывал подбородок уникальным тройным лезвием.

Лиз била дрожь. В лице ее отражались все мучения нашей совместной жизни. Вдруг она сорвалась и побежала вниз, стремясь покинуть стены, где свершилось ее невольное грехопадение.

Я постарался успокоиться по калифорнийскому методу. Я закрылся в гостевой спальне, но окружающий мир лез в глаза с навязчивостью эксгибициониста, газом просачивался в дверную щель, фонтанчиком бил из прожженной дырки в ковре… Неуспокоенный, я вернулся в спальню.

Репликант слегка шевелился. Он был загорелый, на белом заду, как стайки НЛО, алели восемь полумесяцев — по четыре на каждой половинке. Я сперва подумал, татуировка, но — нет. Вдавленные полукружия оказались следами от коготков Лиз, истинным выражением обуревавшей ее страсти. Я тронул его плечо. Оно было теплое и твердое — плечо живого человека.

Я спотыкаясь сошел вниз и попытался как-то во всем разобраться. Через пару минут на лестнице послышались его шаги. Мой клон подошел ко мне со смущенной и робкой улыбкой, словно хотел сказать, что не его вина, что его, несчастную пустышку, вселенская укладчица номер такой-то сунула в мою жизнь, как джокера в карточную колоду. Трепка, кстати говоря, не сильно отразилась на его состоянии. Он вроде даже не был особенно потрясен, просто взволнован и слегка растерян. Увидев его, я чуть не рехнулся от страха, но постарался все-таки держаться спокойно.

— Нет, это просто потрясающе! — заявил Стив-младший. — Я ведь всегда хотел брата! Трудно быть единственным ребенком в семье… Нет, с ума сойти можно! Такое ощущение, что мне все это снится. Знаешь, я, по-моему, догадываюсь… я про это в книге читал. «По ту сторону зеркала» — знаешь? Про феномен двойника — когда человек всю жизнь ищет невидимого близнеца. Зеркальная редупликация, демистификация нарциссизма. Видимо, мы друг друга придумали, или, скорее всего, кто-то из нас или мы оба являемся психогенной галлюцинацией, твоей или моей. По-моему, Полицер как раз об этом пишет, если, конечно, я его правильно понял.

Я слушал-слушал и, наконец, рассмеялся:

— Ну все, хорош. Что за бредятина! Кто психогенный-то? Я лично в порядке, чертиков не ловлю. Значит, получается, это ты у нас псих.

Я продолжал изучать продвинутый вариант собственной персоны. Стив-младший был не только стройнее, чем я: во всех его движениях сквозили грация и спокойствие, которые редко встретишь у обитателей юго-западной части Лондона. Он присел на полосатый диван. Теперь он был похож на комочек грязи, приставший к этикетке со штрих-кодом. Я занял складное кресло, стараясь, как мог, скрыть свою неприязнь к гостю. Нужно понять, что все-таки происходит. Допросить его.

— Ну как, не убил я тебя?

— Да нет, сейчас уже все нормально, спасибо. Ты меня извини, неловко получилось.

— Бог с ним. Можно я у тебя спрошу кое-что?

Он радостно кивнул.

— Ты чем сегодня занимался?

— С утра на работу пошел, в обед встречался с Салли.

— Как, до заседания?

— Ну да. Всего, чего хотел, добился. Теперь она и денег даст, и Тони не выгонит.

— А как тебе Алан Дентон?

— Это кто?

— Так он что у тебя — не управляющий директор?!

— С какой стати? Мы с Тони сами все дела ведем.

— И позапрошлой ночью ничего такого не было?