— Сегодня у тебя возникло неодолимое желание оставить наш бренный мир? — поинтересовался он.

У Иден вспыхнули щеки.

— У меня возникло неодолимое желание увидеть лицо моего босса. Я сижу без работы.

— Ах! — воскликнул Джереми с той улыбкой, по которой она так скучала. — Наверное, мне лучше поискать для тебя занятие, не то ты свернешь себе шею.

— Доналд научил меня.

— Но ты боишься высоты. Испуганные люди порой совершают глупости.

— Я была в абсолютной безопасности.

Он снова улыбнулся. Но теперь это была печальная улыбка.

— Скажи мне еще раз, почему ты это сделала? Ведь подъем на вершину не входит в список поступков, которые ты должна совершить в этой жизни.

Она скрестила руки на груди.

— Ты исчез. Не думаю, что это правильное решение.

— Как ты догадалась, что я выйду из кабинета?

— Это в твоем характере. И я не ошиблась.

— Что тебе нужно от меня? Работа?

— И… другое.

— Ах, да, ты уверена, что я не сумею позаботиться о себе. — Его низкий голос будто ласкал ее. Он подошел ближе и провел косточками пальцев по щеке Иден. Потом снял с нее шлем, и русые волосы рассыпались по плечам. — Ты это сделала, потому что хотела помочь мне. Но я не один из твоих учеников.

Она посмотрела ему прямо в глаза. Он стоял рядом, такой теплый.

— Я знаю, — пробормотала она. — Но после того, как ты услышал о ребенке…

Он подождал, подался вперед и обхватил обеими руками ее затылок. Иден закрыла глаза и глубоко вздохнула:

— Что… что ты делаешь?

— Так я лучше чувствую тебя. Потому, что прикасаюсь к тебе и вдыхаю твой аромат, — прошептал Джереми. — А теперь поведай мне о своей проблеме.

От неожиданности глаза ее открылись. Она схватила его за руки:

— Ты стараешься соблазнить меня.

— Нет, — он усмехнулся, — я пытаюсь отвлечь себя. Не хочу обсуждать собственные проблемы. Пока. Я провел несколько дней, пытаясь представить лучший и худший варианты развития событий. Пытался молиться и боялся, что мои молитвы останутся без ответа. Потому, что уже поздно. Все тщетно. Я не способен ни вылечить несчастного ребенка, ни защитить. Ты правильно поступила, вытащив меня из дома. Я становился все мрачнее, хотя…

— Что?

— Джонатан Дефрэ собирается продолжить работу с «Фултон энтерпрайзиз».

— Замечательно. Этот человек повсюду поет тебе дифирамбы. Похоже, он на седьмом небе, что занимается бизнесом с тобой.

Но Джереми не слушал ее. Все его внимание было сосредоточено на стене, на которую она вскарабкалась.

— Это могло стоить тебе жизни, — наконец выговорил он.

— Я была в безопасности.

— Да, но ты боишься высоты, однако поднялась, потому, что решила выманить меня из моего убежища. — Его пальцы гладили ее щеку. — Иден, не позволяй мне изменять тебе или обижать тебя.

— Не буду, — согласилась женщина. Она надеялась сохранить контроль над своими поступками, но, когда Джереми ласкал ее, тело трепетало. В чем дело? Почему она хочет прижаться к нему? Хотя знает, что ей лучше уйти. — И мы найдем ребенка, — выпалила Иден, пытаясь подавить греховные мысли. — Так скоро, как только можно. Я буду помогать Барри.

Она взяла себя в руки и отступила.

— Ты будешь помогать Барри? Который, имеет на тебя виды? — нахмурился Джереми. Потом глубоко вздохнул. — Ты права. Наверное, так и надо. Спасибо. Я и так многим обязан тебе. А теперь пойдем в дом.

Иден посмотрела на него и увидела то, чего никогда прежде не замечала, — ярость, пылающую в красивых миндалевидных глазах.

— Джереми, почему ты не надел солнцезащитные очки? — Она нахмурилась.

Ухмыльнувшись, он игриво коснулся пальцем кончика ее носа.

— Я спешил.

Из-за того, что она раскачивалась в десяти футах над землей, в полной безопасности?

— Солнце! — воскликнула Иден. — Сегодня исключительно яркое солнце. Ты можешь видеть, при таком освещении?!

Джереми положил руку на изгиб ее бедра, потом поднял руку. Пальцы его гладили мочки её ушей и посылали искры по всему телу. Иден почти не могла дышать.

— У тебя темные джинсы, светлый вязаный свитер и маленькие сережки, напоминающие колокольчики. И… — Джереми наклонился к ней, — ты пахнешь корицей. — Он притянул ее за талию и поцеловал. — У тебя теплые губы, у них вкус коричного печенья… — Он снова поцеловал ее.

У него тоже были теплые губы, а еще твердые и требовательные.

— Запах и вкус корицы увидеть невозможно, а я говорю о зрении, — расслабленно пробормотала она.

— Именно так я вижу тебя, — прошептал он, лаская языком ее нижнюю губу. — Ты чудесно выглядишь, Иден. Ты… красивая. Держись подальше от стены, когда меня нет рядом. И если захочешь повидаться, постучи в дверь моего кабинета. Ты заслужила это право. Да, кстати…

— Что? — Она смотрела на него и ждала.

— Наверху ты смотрелась очень живописно. Боялась или нет, но ты добилась своего, показав удивительную силу духа. — Он повернулся и ушел. А Иден размышляла, о чем она думала, решив выманить Джереми в сад столь экстравагантным способом? Неужели, в самом деле беспокоилась о нем? Как глупо!

— Фултон, ты идиот! — воскликнул на следующий день Джереми. Он не имеет права заигрывать с Иден или ласкать ее. Но каждый раз, оказываясь с ней рядом, забывает о своих благих намерениях. Он теряет не только зрение. Разум, эмоции, решительность, самоконтроль — все исчезает без следа.

Джереми застонал. Иден и правда залезла на стену, чтобы вытащить его наружу. Мог ли он не ответить на ее зов?

— Проклятая женщина, — проворчал он, но уже улыбаясь. — Доналд, — позвал он чуть позже, — седлай лошадей.

— Не понял, мистер Фултон.

— Я хочу покататься с Иден на велосипеде. — Он состроил озорную гримасу. — Бедная женщина, ей необходим свежий воздух.

— Конечно, мистер Фултон, — ухмыльнулся Доналд. — Уверен, смогу подобрать по ее росту.

— И ещё, — продолжал Джереми. — Спасибо тебе за то, что вчера позаботился, чтобы она не упала. В следующий раз сразу сообщи мне.

— Мисс Бэйрс умная девушка, мистер Фултон. Не думаю, что она повторит этот фокус.

— Вероятно, ты прав, — вздохнул Джереми. — Я начинаю понимать, что творилось с тетей, когда я доводил ее до белого каления. Оказывается, волноваться за других, очень тяжело.

— Иден сделала это для вас, мистер Фултон.

— Знаю. Я этого не заслужил. И ты, Доналд, не обязан говорить мне вежливые слова. Ты работаешь у меня так давно, что можешь и поворчать. Где она сейчас?