– Нешто я не знаю, что в подземелье больше года никто не живет, – проговорил мужик с горькой усмешкой.

Пырей вздохнул.

– Жалко мне тебя, Владияр. Пропадешь ты. Сгниешь в подземелье, как раздавленный червь. А друзья-подельнички будут по кружалам сидеть да брагу с пирогами трескать. А об тебе, болване, даже не вспомнят.

– Может, и не вспомнят, – угрюмо проговорил мужик. – А может, и вспомнят.

Пырей выпрямился.

– Ладно, – вздохнул он. – Утомил ты меня, брат. Витчак! Нур! Хлыщ!

Дверь распахнулась, и в пыточную комнату вошли три дюжих молодца в шерстяных поддевках, поверх которых красовались кожаные фартуки – такие же, как на Пырее.

– Берите этого лебедя и тащите его в темницу, – распорядился Пырей.

Молодцы быстро отвязали мужика от лавки, подхватили его под руки и выволокли из комнаты.

– Уф-ф… – Пырей стянул с кулаков тряпки и швырнул их на лавку. Затем взял со стола чистый рушник и отер потное лицо. – Совсем утомил, леший.

Дознаватель взял со стола кувшин с квасом и наполнил кружку до краев. Затем медленно, с толком, расстановкой и удовольствием выпил весь квас.

В дверь стукнулись.

– Чего там еще? – недовольно буркнул Пырей.

Дверь приоткрылась, и в щель всунулась конопатая рожа помощника Хлыща.

– Пырей, там к тебе человек от Крысуна Скоробогата, – доложил Хлыщ, с завистью глянув на кувшин.

Дознаватель нахмурился.

– Человек? Что за человек? Зачем?

– Зачем – не сказал. Привести, что ли?

– Оружие у него при себе есть? – поинтересовался Пырей.

– Меч, кинжал да сумка с деревяшкой.

– Заберите, а после отдадите!

Парень покачал головой:

– Не, деревяшку не отдает. Говорит – на ней послание от Крысуна нацарапано.

Пырей подумал и махнул рукой.

– Ну, леший с ней, с деревяшкой. Веди так.

– Слушаю!

Голова Хлыща скрылась за дверью. Пырей сел на лавку и снова отер лицо.

Интересно, чего это понадобилось хозяину Порочного града? Никак, работенку хочет предложить? Но какую?

Пырей нахмурился.

Небось, кто-нибудь из людишек спер у него дорогую вещицу, а дознаться, кто именно, Крысун Скоробогат не может. Вот и решил обратиться к умелому и опытному человеку. Что ж, можно и на Крысуна поработать. Хоть на лешего – только бы заплатил!

Дверь открылась, и в комнату вошел человек. Вошедши, тотчас повернулся к Пырею спиной, да так быстро, что дознаватель не разглядел его лица, и запер за собою дверь.

Пырей напрягся и положил пальцы на рукоять тяжелого ножа-косаря, висевшего у него на боку.

Человек повернулся, и Пырей вздрогнул. Длинные каштановые волосы, смуглое лицо, тонкий нос с горбинкой, насмешливые глаза. Да ведь это же…

– Первоход! – выдохнул Пырей.

Незваный гость кивнул.

– Угадал.

Пырей облизнул пересохшие от волнения губы.

– За твою голову обещана большая награда, – глухо сообщил он.

– И ты собираешься ее получить?

Пырей прищурил глаза и покосился на приклад ольстры, торчащий у ходока из-за плеча.

– На ольстру свою не надейся, – грубо протянул он. – Стрельнешь раз, стрельнешь другой, а на третий мои парни выхватят булавы и вышибут из тебя дух.

Глеб посмотрел на дознавателя спокойным взглядом и сказал:

– Я не собираюсь ни в кого стрелять. – Он поднял ладони кверху. – Видишь? Я просто хочу поговорить.

Пырей недоверчиво блеснул глазами.

– Поговорить? Что ж…

Пырей вдруг дернул рукой, намереваясь двинуть гостя кулаком в челюсть, но Глеб легко перехватил его руку и сжал ее в пятерне. Пырей тихо вскрикнул и поморщился от боли.

– Еще раз так сделаешь – убью, – холодно отчеканил Глеб, глядя дознавателю в глаза.

Пырей выдернул руку, потер запястье и болезненно поморщился.

– Силен же ты, Первоход, – неприязненно процедил он. – А с виду и не скажешь.

В дверь стукнулся помощник Хлыщ.

– Пырей, у тебя все в порядке? – окликнул он.

Дознаватель глянул на хмурое лицо Первохода и громко ответил:

– Да! – Затем чуть прищурился и спросил, понизив голос почти до хриплого полушепота: – Ну? И что тебе от меня нужно, ходок?

– Прикажи привести сюда Ольстру, дочь Вакара-кузнеца, и ее сынишку, – потребовал Глеб.

– Ты, верно, не понимаешь, о чем просишь. Ее сын – нелюдь.

– Я об этом слышал.

– Он тварь. Чудовище. Он заслуживает того, чтобы его разорвали на части.

– Это твое мнение, и мне на него плевать. – Глеб вынул из кобуры ольстру, наставил на дознавателя и сказал: – Я буду считать до пяти, Пырей. На счет пять я размозжу тебе голову.

Дознаватель побледнел, но качнул головой и угрюмо напомнил:

– Ты этого не сделаешь. Ты ходок и убиваешь только темных тварей.

– Для меня ты и есть темная тварь, Пырей.

– Я сделал тебе что-то плохое?

Глеб холодно усмехнулся.

– Ты мучаешь людей, дознаватель. Темные твари – тоже.

– Я мучаю лишь тех, кто преступил закон.

– Это ты так думаешь. А те, кому ты выламываешь руки, думают иначе.

– По-твоему, они заслуживают пощады лишь потому, что вызывают в твоем сердце жалость?

– Я не собираюсь спорить с тобой, Пырей. Распорядись привести сюда Ольстру и ее сына. Если ты не сделаешь этого, я тебя убью. Считаю до пяти. Один… Два…

– Ты не посмеешь меня убить.

– Три.

– Остановись, пока не поздно!

– Четыре…

– Хорошо! – выдохнул Пырей. – Хорошо, я сделаю, как ты просишь! Но ты все равно не сможешь выбраться из пыточного дома.

– Тогда тебе не о чем волноваться, – с усмешкой заявил Глеб. Он качнул стволом ольстры. – Давай, дознаватель, не тяни время. И не делай глупостей.

– Хлыщ! – гаркнул Пырей. – Хлыщ!

Дверь приоткрылась, и в щели появилась лохматая голова помощника:

– Звал, Пырей?

– Приведи ко мне дочку кузнеца и ее ублюдка.

– Ты уверен? После последней пытки они едва не померли от мук. Может, дать им чуток отдохнуть?

– Спорить будешь, смерд?! – раскатисто прорычал Пырей. – Веди, сказал!

Хлыщ поспешно скрылся за дверью. Дознаватель уставился на Глеба.