– «Урод сопливый» тебя разоружил, – укоризненно заметила Родионова.

Игорь в своем укрытии тихо засмеялся и прикрыл рукой рот, чтобы случайно не выдать своего присутствия. Слушать было интересно, но не хотелось, чтобы его застали за этим занятием.

– Вика, до завтра, – начал просить Данила. – Если что – скажу Прянику, что ты была не в курсе. Никому про ствол не сообщал.

– Дело не в этом… – вздохнула Вика. – Хуже бы не сделать.

– Куда уж хуже… – согласился Данила, помолчал и добавил: – Он в решетке. Больше негде.

– Надеюсь, – наконец согласилась Вика. – Если нет, завтра пусть лучше не наступает.

– Спасибо… люблю тебя.

Игорь оторопело открыл глаза и осторожно приподнял голову над ящиками. Родионова с Данилой стояли в нескольких метрах от него. И Данила целовал свою начальницу, нежно держа ладонями ее щеки. Упс! Сюрприз.

Смоленцев пришел в отдел, когда все были в сборе. Даже попугай, казалось, обрадовался приходу эксперта. Он шумно забил крыльями, вскарабкался по прутьям на перекладину и радостно изрек:

– Чистосердечное! Чисто-сердечное!

Иван Петрович с удивлением посмотрел на птицу поверх очков.

– Сколько он у вас? Два года?

– Два с половиной, – ответила Вика. – Купила сестре, а у нее аллергия обнаружилась.

– И заговорил… – одобрительно покачал головой эксперт.

– Пряник дурак! – выдал попугай скрипучим голосом, чем-то напоминающим голос Аверьянова.

– Компрометирующая птичка, – улыбнулся эксперт и посмотрел на Жеку: – Говорит, что слышала. Теперь от начальства придется ее прятать.

Вика тоже посмотрела на Аверьянова. Тот возмущенно начал оправдываться:

– А чего сразу я? Не говорил я при нем!

– Ладно, – Вика спрятала улыбку. – Иван Петрович, вы с результатами вскрытия?

– Да. Вот заключение, – эксперт протянул через стол Родионовой несколько листов бумаги. – Смерть наступила от падения с высоты. С очень большой вероятностью перед падением была жива. Алкоголя и наркотиков в крови нет… Желудок пустой… Беременность. Четвертый месяц. Четыре с половиной. Фотографии там же…

– Спасибо, Иван Петрович, – Вика благодарно улыбнулась эксперту.

– Я пойду. – Смоленцев развел руками: – Работы на двоих.

Смоленцев вышел, а оперативники уставились с ожиданием на Вику. Только Игорь все боролся с желанием позевнуть не украдкой, а во весь рот. И в голос.

– Самоубийство. Убийство под видом самоубийства. Доведение до самоубийства. Можно думать, что угодно. Мысли?

Игорь позевнул, Данила уверенно предложил:

– Личность нужно установить.

– Естественно. Даня, занимайся. Женя, давай по базе сначала. Схожие случаи самоубийств. Лет за пятнадцать – двадцать.

– Вряд ли маньяк, – с сомнением отозвался из-за компьютера Жека. – Особенно маскирующийся так.

– Проверим и исключим. Сделать надо, – сказала Вика. Она взяла со стола фотографии и протянула Игорю: – Передай Даниле…

Игорь взял фотографии, но от неожиданности сделал это неуклюже. Фотографии упали и рассыпались по полу.

– Ручки дрожат? – не удержался от комментария Данила.

Игорь пропустил выпад мимо ушей, кряхтя и собирая с пола фотографии. Две, на которых сняты были руки убитой, он чуть задержал, не отдавая Даниле.

– Теперь что? Опять вырвет? – ухмыльнулся, глядя на Соколовского, Данила.

– Такие видел… кажется, – неопределенно произнес Игорь.

– Внимание! Сейчас наш новый друг продемонстрирует гениальность, – продекламировал Данила, но нарвался на неодобрительный взгляд Родионовой.

– Даня, пусть он договорит! – одернула Вика Данилу и кивнула Игорю: – Что ты видел?

– Ногти… такие. Ну, рисунок. Или очень похожий.

– Где? Или у кого?

– На Ибице у одной негритянки, – хихикнул Жека. – Или где ты зависаешь на выходных? Все очень ценно.

Жека и Данила переглянулись с довольным видом. Игорь молча бросил оставшиеся фотографии Даниле на стол.

– Ты не сказал, – потребовала Вика.

– Я понял уже – не важно, – ответил Игорь и стал рассматривать ноготь на пальце.

– Я это тебе говорила?

– У знакомой похожие были, – неохотно ответил Игорь. – Рисунок. Месяц назад где-то.

– Хорошо. Узнай, где она делает маникюр. Возьми фотографию для образца.

Лера сидела, забравшись с ногами в кресло. На ее лице не было и следов макияжа, глаза припухли, тонкие губы стянуты в узкую полоску. Стакан томатного сока она держала в руке уже минут десять, но ни разу не поднесла ко рту. Как будто забыла о нем.

Из этого состояния девушку вывел дверной звонок. Она вздрогнула, как будто опомнившись, посмотрела на стакан в своей руке и отпила несколько глотков. В дверь продолжали звонить.

На пороге стоял Игорь. Лера уставилась на него широко раскрытыми глазами, а потом вдруг выплеснула содержимое стакана ему в лицо. Плеснуть не получилось, и большая часть сока попала Игорю на плечо и на стену.

– Ты не понял? Пошел вон! – резко выкрикнула Лера, но Игорь молча отстранил ее и прошел в квартиру. Лера двинулась за ним, продолжая выкрикивать: – Убирайся! Ты предал нас! Меня! Стаса!

– Стас виноват сам, – спокойно ответил Игорь.

– А ты не был никогда виноват? Тебя отец сколько раз отмазывал?

– Я никого не убивал! – вспылил Игорь.

– Стас никого не хотел убивать!

– Но убил.

– Ты меня убил! Мои чувства! Наших детей! У нас их не будет! А я мечтала! Убирайся, сволочь!

Лера попыталась ударить Соколовского по лицу, но он отстранился, перехватил ее руку и стал рассматривать рисунок на ногтях. Рисунок был очень похож на тот, что имелся на ногтях погибшей на стройке девушки.

– Где ты ногти делала? – спросил он.

– Что? – Лера смотрела на него, как на полоумного.

– Где ты делала эти ногти? – повторил свой вопрос Игорь, не выпуская Леру из рук. – У какого мастера?

– Ты издеваешься?! – взорвалась с новой силой Лера.

– Мне надо. Для работы, – веско ответил Игорь.

– Ты только за этим пришел?

– Сложно сказать? – буркнул Игорь.

– Тебе – да. Тебе я ничего не скажу. Убирайся!

Лера, вырываясь из рук Игоря, начала молотить его кулачками по спине, по плечам. Отстраняя бывшую невесту, Игорь вытащил из кармана телефон и быстро набрал номер. В спальне отозвался телефон Леры. Игорь, продолжая отбиваться от Леры, зашел в спальню и взял телефон.