что Фрэнк взял на себя обязанность (на этот счет мама ничего ему не говорила) будить Джоуи, если тому снился страшный сон. Иногда он довольно сильно тряс брата, но не сильнее, чем это делал папа.

Помимо всего прочего, Фрэнк учился читать. Он еще не дорос до школы, но мама взяла у учителя букварь, и он уже почти все прочел. Это было легко. И каждый раз, как он читал очередную страницу, мама обнимала его и восклицала:

– О, милый Фрэнки, ты ведь станешь президентом, правда?

Иногда Джо хотелось тишины и покоя. Вот как сейчас, например, когда он сидел на нижней ступеньке крыльца, все было почти идеально. Его мучитель, Фрэнки, куда-то запропастился – кто знает куда, да и кому какое дело? – а мама меняла подгузник Мэри Элизабет в доме. Она знала, что Джо никуда не уйдет, раз ему было велено оставаться на месте – он оставался. Она дала ему коробку домино, его любимую, и он раскладывал костяшки друг за другом на второй ступеньке так, чтобы уголки соприкасались. Мама пересчитала для него точки и показала, что на некоторых костяшках точек больше, а на других меньше, но Джо не было дела до точек, разве что ему нравилось, как они выглядят на фоне черных прямоугольников. Больше всего ему нравилось смотреть на целый ряд, а еще лучше поле костяшек домино, плоское, прямое и чтобы не было ничего лишнего. Его очень огорчало, если случалось выложить целое поле так, как надо, а в коробке при этом еще оставалось домино, но еще хуже, когда костяшки заканчивались, а в поле оставался пробел. Он подозревал, что можно было определить заранее, что получится, но не знал, как это сделать. Он также знал, что время от времени приходил Фрэнки и вынимал костяшки из коробки, из ряда, из поля и держал при себе или бросал куда-нибудь, так что Джо приходилось их искать, или даже засовывал в рот и высовывал, как язык, если Джо просил их вернуть. Мама очень редко заставала Фрэнки за этим занятием. Каждый раз, как Джо пытался сообщить что-то важное насчет Фрэнки, ему велели прекращать ныть. Несмотря на то что Фрэнки и все его проделки очень донимали Джо, он понятия не имел, что с этим делать.

Он встал и посмотрел на собранный ряд домино. Довольно длинный. Джо улыбнулся.

Фрэнк глубоко вжался в диван, надеясь спрятаться от мамы, чтобы, когда она спустится вниз, уложив Джо спать, она его не заметила и не стала загонять в постель. Он чувствовал себя так, будто внутри у него бушует сильный ветер, и, попробуй она уложить его спать, ветер сдует его прямо с кровати и понесет обратно вниз. Он попытался как можно лучше спрятаться и напрягся изо всех сил – так его будет сложнее поднять, а ему будет легче возражать.

Вот она идет.

Мама все-таки заметила его, но, закусив губу, прошла в столовую. Расслабившись, Фрэнк снова сел и принялся разглядывать все лица. Да, бабушка Мэри. Да, Элоиза. Да, дядя Рольф. Да, дед Отто. Да, Ома и Опа. С этими и с некоторыми другими он был хорошо знаком. Но тут были еще Том (ему семь лет), Генриетта (шесть) и Мартин (девять) – его дальние родственники, которые, как говорила Розанна, жили далеко-далеко, в городе, где нет коров, свиней, кур и даже лошадей, одни только высокие дома, твердые дороги и много-много автомобилей. Троюродные братья и сестра приехали на День благодарения и жили у бабушки Мэри.

– Ох, – вздохнул Опа, – опять я объелся. И как такое произошло, я вас спрашиваю?

– Опа, – сказала бабушка, – можно вдоволь наесться гуся или пирога, но не того и другого сразу.

– Ja, ja, ja, – отвечал Опа. – И все же я застрял на стуле и больше никогда не смогу двигаться.

Вернувшись в комнату, мама поцеловала Фрэнка в темя, где у него не было волос.

– Если будем так сидеть и ничего не делать, то заснем, – сказал папа. – Давайте сыграем во что-нибудь.

– Что-нибудь веселое для детей, Уолтер, – предложила бабушка.

Папа посмотрел на Фрэнка, потом на маму, а та сказала:

– Ничего, ляжет попозже.

Но Фрэнк сидел тихо, зная, что мама может в любой момент передумать.

Потом он перебрался за стол, где сидели все остальные. Он стоял на коленях на стуле между Мартином и Генриеттой. Он наклонился вперед, уперевшись в край стола. В руке он держал веревку, к которой была привязана пробка. Фрэнк знал о пробках все, потому что они с Джо играли с пробками в ванной. Если погрузить пробку под воду, она всплывет, а иногда и вовсе выскочит из воды. Пробки – это весело. Все девять пробок лежали по кругу посередине стола, и к каждой пробке была привязана веревка. Помимо детей, играли еще бабушка Мэри, Опа и папа. Папа положил на стол зеленые кости. Иногда Фрэнк играл и с костями, считая точки и складывая два числа. Папа считал, что это для него хорошая практика. Джо даже точки считать не умел. Прямо перед Фрэнком высилась небольшая горстка бобов – всего десять. Когда папа выложил их перед ним, он попросил его пересчитать их. В этом не было ничего трудного, но все лица озарились улыбками. Фрэнк отлично понимал, что бобы – это его деньги, и он хотел получить еще.

Папа показал ему, что надо делать. Он бросил кости раз, два, три раза, и на третий раз вышло число семь, и Фрэнк должен был потянуть за веревку так, чтобы его пробка не попала под крышку от горшка, которую папа опустил на стол. Крышка опустилась очень быстро и с резким грохотом, а когда папа поднял ее, под ней обнаружилась пробка Фрэнка, поэтому ему пришлось отдать папе один боб. Пробка Мартина успела улизнуть, так что папа дал Мартину один боб. Генриетта и Опа отдали папе по бобу и так далее. Теперь у