Фрэнку не хотелось расставаться с бобами, но сначала он не мог понять, как этого избежать. Каждый игрок бросал кости, и все молча смотрели на них, а пока Фрэнк складывал числа, крышка то опускалась, то нет. Хуже всего было, если он тянул за веревку просто для подстраховки. Так ему пришлось отдать три боба. Фрэнк почувствовал, что начинает злиться. Но Мартин смеялся, Том смеялся, даже Генриетта смеялась, хотя она потеряла много бобов. Фрэнк знал, что если заплачет, закричит или закатит истерику, его тут же уложат спать, поэтому он поджал губы и пристально смотрел на кости. Опустилась крышка. Крышка поднялась. Ему пришлось заплатить один боб бабушке Мэри. В этот момент Мартин прошептал ему на ухо:

– Это всегда семь, Фрэнки. Просто следи за семеркой.

Фрэнк прекрасно знал, что семь – это шесть плюс один, пять плюс два или три плюс четыре. В следующий раз, когда выпала семерка, он дернул за веревку, и пробка приземлилась ему на колени. Он поднял голову. Папа вручил ему боб. У него оставалось три боба, а теперь их стало четыре. Он засмеялся. В следующее мгновение кости и крышка перешли к нему.

– Сможешь опустить крышку, Фрэнки? – спросил папа. – Я могу сделать это за тебя.

Фрэнк взял в руку крышку. Вытянувшись на стуле, он наклонился над столом. Все пробки лежали посередине, кругом, и из них торчала веревка. Фрэнк стиснул в руке кости и бросил их на стол. Они упали далеко друг от друга. Шесть и два. Не семь. Он снова взял кости. На сей раз он немного расслабил руку, как делал Мартин, и позволил костям перекатиться туда-сюда по ладони. Затем снова бросил их. Один кубик подскочил. Четыре и три. Он опустил крышку на пробки. Раздался громкий стук.

– Не так сильно, Фрэнки, – сказал папа.

Фрэнк поднял крышку. Под ней осталось пять пробок. Пять человек отдали ему свои бобы. Он отдал три боба и сделал это прежде, чем ему объяснили, что надо делать.

– Ja, ja, – сказал Опа. – У мальчишки природный дар. Когда-нибудь мы расскажем ему про дядю Ганса.

– Нет никакого дяди Ганса, – вмешалась бабушка Мэри. – У меня ушли годы на то, чтобы это понять.

– Кто такой дядя Ганс? – спросил папа, стоя за спиной у Фрэнка.

– Дядя Ганс был везунчик, – сказал Опа.

– Нет никакого дяди Ганса, – повторила бабушка Мэри.

– Верно, – сказал Опа, и все рассмеялись.

Однако Ганс существовал на самом деле. Опа уже рассказывал Фрэнку эту историю.

Однажды Ганс вышел из деревни и направился к темным горам. Навстречу ему из леса вышел ежик и спросил Ганса: «Хочешь жить со мной в лесу? Я дам тебе огромную ель, и ты сможешь поселиться на ней. Она будет вся твоя». Но Ганс отказался и пошел дальше. Через некоторое время из норы в земле вылезла лиса и обратилась к Гансу: «Доброе утро! Хочешь пойти со мной? Я покажу тебе прекрасную пещеру, всю украшенную прозрачными, сияющими, красивыми сосульками». Но Ганс посмотрел на нору и сказал: «Нет, спасибо». Он пошел дальше, и тут с высокого дерева спустилась синяя птичка и сказала: «Я дам тебе волшебное перо, и если ты сожмешь его в руке, то сможешь подняться высоко в небо и увидеть прекрасное озеро со множеством лодок». Ганс едва не соблазнился, но чем больше он думал об этом, тем сильнее ему казалось, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, так что он повернулся и пошел дальше. А затем к нему подскочил волк с большими зубами и длинной, грубой шерстью, и Ганс очень испугался. А волк зарычал: «У меня для тебя ничего нет! А ты можешь мне что-нибудь дать?» – «У меня есть пенни, – пролепетал Ганс. – Это все, что у меня есть, чтобы начать жизнь в городе».

Глаза волка загорелись желтым светом, и он прорычал: «Могу я взять у тебя пенни? У меня нет даже пенни». И Ганс отдал ему пенни, не столько от страха, сколько из жалости. Из всех повстречавшихся ему зверей волк был единственным, у кого ничего не было. Забрав пенни Ганса, волк спросил: «Хочешь, я тебя подвезу?»

Ганс кивнул. Волк припал к земле, и Ганс вскарабкался ему на спину. А потом волк встал и помчался по дороге. Утопая в его мехе, Ганс крепко обхватил его за шею, и в мгновение ока волк превратился в великого принца, который жил во дворце. Когда они достигли дворцовых ворот, волк сказал: «Из всех моих подданных лишь ты один готов был дать мне пенни, потому я нарекаю тебя лордом Гансом, Гансом-Везунчиком, и ты до конца жизни будешь жить со мной у меня во дворце». И ворота открылись. Что бы там ни говорила бабушка Мэри, Фрэнк знал, что и для него, и для Опы Ганс-Везунчик существовал на самом деле.

Когда игра закончилась, мама взяла его на руки. У него было одиннадцать бобов – на четыре больше, чем у Генриетты, и на один больше, чем у Тома. Мама отнесла его в постель. Ему как раз хватило сил спрятать бобы под подушку, прежде чем он уснул.

Со своего места Мэри Элизабет видела несколько новых интересных предметов в комнате. Ближе всего из них были ее собственные ноги, торчавшие перед ней, как это часто бывало, указывающие наверх, но не двигающиеся, хотя ей казалось, будто они шевелятся. Ей удавалось только слегка покачивать ими то вперед, то назад, но Мэри Элизабет догадалась, что причина этой новой неподвижности в том, что мама обула ее в новые башмачки. Они были новыми и интересными, потому что привлекали внимание своим ярким цветом. Она наблюдала за ними. А потом Джоуи присел на корточки рядом с ней и услужливо сказал:

– Мэй Лиз красные туфельки. Мэй Лиз красные туфельки.