Великая война стала почти уникальным образцом войны, в ходе которой практически не использовались обходные маневры. Никогда еще военное искусство, полагал Лиддел Гарт, не падало так низко. Вся эта война состояла из череды массированных лобовых атак, ни одной из которых не удавалось добиться поставленной цели и пробить фронт. Напротив, во Второй мировой войне проявилось множество стратегических талантов – возможно, потому, что генералы, руководившие войсками, участвовали как простые офицеры в Великой войне и читали Лиддела Гарта. Обходные маневры применялись скорее как правило, чем как исключение: немецкое наступление в Бельгии с целью открытия дороги на Арденны, высадка в Северной Африке с целью нападения на Францию и т. д.

Анализируя историю войн, Лиддел Гарт показывает, что непрямые действия оказываются более успешными, чем прямые. Вместе с тем он подчеркивает, что превосходство в силе часто вынуждает ту или иную сторону делать ставку именно на прямое использование этой силы. Во время Итальянской кампании 1796 г. Наполеон не имел численного преимущества перед противником, следовательно, мог рассчитывать только на стратегию непрямых действий. Именно это он и сделал – добавим, весьма искусно, – добившись успеха и положив начало легенде о своем военном гении. Двадцатисемилетний коротышка-генерал, сын скромного нотариуса из Аяччо, выскочил как чертик из табакерки, возглавил плохо одетое и кое-как вооруженное войско и поставил на колени Австрийскую империю.

В 1807 г. тот же самый человек имел под своим командованием лучшую в Европе армию, сформированную согласно его представлениям. Военная косточка, он свято верил в силу и верил, что сможет перекроить карту Европы в пользу Франции, используя для этого штыки – штыки, про которые Шарль-Морис де Талейран-Перигор, епископ Отёнский и князь Беневентский, говорил, что с ними можно все, только садиться на них не следует.

Начиная с 1807 г. мы больше не видим в этом человеке ни следа военного гения. Вместо легких побед – тяжелые наступательные операции, победа в каждой из которых дается дорогой ценой. Получив в свое распоряжение неограниченные ресурсы, стратег непрямых действий превратился в прямолинейного императора. Могилой лобовой стратегии стала для него Русская кампания, завершившаяся полным разгромом.

Талейран, который не был военным, но обладал завидной интуицией и дипломатическим талантом и всегда склонялся к стратегии непрямых действий, о чем свидетельствуют его «Мемуары», именно в 1807 г. перестал поддерживать императора. Если верить его объяснениям, в это время он понял, что Наполеон окончательно проиграл. Его погубила вера в превосходящие силы и их использование для лобового наступления. То же самое в 1813 г. предсказывал Наполеону Меттерних.

Таким образом, стратегия непрямых действий – наиболее умная стратегия – остается уделом обездоленных. Превосходство в силе делает стратегическое мышление ленивым и неповоротливым. Таков урок, который преподает нам история.

Превознося стратегию непрямых действий, Лиддел Гарт подспудно проводил еще одну мысль, которая заключается в том, что любая стратегия по природе своей парадоксальна. Самый легкий путь – самый трудный; концентрация сил на одной цели отдаляет от достижения цели; целью войны является мир; воля к миру ведет к войне и т. д. Собственно говоря, тот же парадокс мы встречаем в латинской пословице: «Si vis pacem, para bellum». Хочешь мира, готовься к войне. Мы настолько часто слышим эту пословицу, что не даем себе труда задуматься над скрытым в нем парадоксом. Действительно, если ты хочешь достичь определенной цели – мира, то должен предпринять шаги, ведущие в обратную сторону от этой цели, то есть заняться подготовкой к войне. Логически рассуждая, это примерно то же, что заявить: если тебе надо на юг, иди на север.

Лиддел Гарт нигде не говорит об этом прямо, но, судя по всему, он убежден, что стратег, не понимающий парадоксальной природы стратегии, оказывается в плену ограниченных представлений.

Парадоксальная природа военной стратегии связана с ее интерактивным характером. Война сталкивает не только волю с материей, но и одну волю с другой волей, одну стратегию с другой. Цель стратегии – воздействовать на решения противника. Стратега беспокоят не тела вражеских солдат, а мозги вражеских полководцев. Можно пожертвовать частью своих ресурсов, чтобы заставить противника принять ошибочное решение, и это будет хорошая стратегия.

Парадоксальный характер стратегии показывает, почему война не должна быть продолжением политики. Политика не бывает парадоксальной. Политик может действовать только прямыми методами и вынужден концентрировать силы для достижения цели. Когда война превращается в политику, она, игнорируя стратегический парадокс, ведет к последним крайностям. Лиддел Гарт считал, что это последняя крайность глупости.

Примером стратегического парадокса может служить атомная бомба. Вот некоторые связанные с ней парадоксальные особенности:

Атомное оружие – оружие исключительной силы, о каком мог бы мечтать Клаузевиц, и оно открывает путь к последним крайностям. Как мы только что показали, это парадоксальное оружие. Оно полностью меняет картину мира: угроза слишком серьезна, чтобы рассуждать о ней всерьез, а само его существование делает невозможным его применение. В данном случае экзистенция не предшествует сущности, как говорил Жан-Поль Сартр, а разрушает сущность. Тем самым она показывает трагическую глупость концепции Клаузевица о последних крайностях. После 1945 г. у атомной бомбы была всего одна жертва – Клаузевиц.