– О Минерва! Моя богиня! Любовь моя! – прошамкал Клим ртом, полным зубной пасты. – Иди же ко мне в объятия, я твой Пикассо!

– Клим, ты скоро? – настойчиво постучалась в дверь ванной Алевтина.

– Иду уже! – нервно отозвался он, сплюнул пасту в раковину, прополоскал рот и недовольно покосился на дверь. Только он наконец-то начал понемногу входить в нужный образ трепетного кретина, а невеста взяла и влезла в самый неподходящий момент.

– Клим! – не отставала Алевтина.

– Я разговаривал по мобильному, а ты меня отвлекла, – четко выговаривая каждое слово, раздраженно доложил он, выключил воду и распахнул дверь.

– Тебя к телефону, – буркнула Алевтина, сунула ему мобильный, обиженно надула губки и ушла в спальню, громко хлопнув дверью.

«Ну вот, обиделась. Мирись теперь с ней. Мало мне проблем», – вздохнул Клим, и у него окончательно испортилось настроение. Испортилось до такой степени, что он даже не обрадовался, услышав в трубке голос великого Клементия Конюхова, который торжественно доложил, что выполнил заказ. Откровенно высказав все, что он думает о живописце и опоздании со сроками, выслушав странное оправдание Клементия по поводу трагической ошибки в расчетах календарных дней по среднесуточным объемам потребления кефира, Клим, не прекращая матюгаться, выехал по указанному художником адресу с решительным намерением потребовать от Клементия неустойку в размере суммы аванса. «Еще и к картинам придерусь», – мстительно подумал Клим, паркуя машину во дворе дома живописца. На этом в плане наказания Клим решил поставить точку, дабы не увлечься и сгоряча не дать Клементию в ухо.

Любитель кефира Клементий Конюхов ждал Клима на лестничной клетке, и сразу стало понятно, какими кисломолочными напитками злоупотреблял художник последние десять дней – лошадиная физиономия живописца, казалось, вытянулась еще больше и походила на один большой синяк, а глаза пространно блуждали по фигуре Клима вверх и вниз и никак не могли найти правильный фокус. Впрочем, к удивлению Клима, спиртным или перегаром от живописца не пахло, и кефиром тоже: от Клементия за версту разило растворителем, нафталином и дешевым табаком.

– Идемте, – торжественно произнес Клементий, трясущейся лапой запахнул на впалой груди несвежий бархатный халат и повел Клима за собой в глубь огромной и запущенной коммунальной квартиры. У двери, расположенной рядом с общим туалетом, живописец остановился, обернулся, тревожно посмотрел Климу в глаза, странно улыбнулся, толкнул дверь и пропустил заказчика вперед. Клим вошел и растерянно огляделся – вместо кисок с бантиками и винно-водочных натюрмортов в милом обывателю стиле «китч» вдоль стен были расставлены восемь садистских авангардных картин, на которых были изображены расчлененные лягушки, лягушата со вспоротыми брюхами и безобразные пупырчатые жабы, тоже зверски замученные беспощадной рукой художника.

– Как миленько… Босха напоминает, – скривился в улыбке Клим и полез в карман за конвертом с деньгами.

– Кошку и натюрморт не продам, – неожиданно заявил Клементий. – А этих всех забирайте, – милостиво разрешил он, пересчитал доллары и честно вернул Климу часть своего гонорара.

– Вы так не любите лягушек? – усмехнулся Клим.

– Достали, твари, – хмуро объяснил живописец и затравленно огляделся по сторонам.

* * *

До приезда богатой наследницы оставался один день, вернее, ночь. Мадемуазель Ланж прибывала в Москву утренним рейсом, и к ее приезду все было готово. Клим для встречи отмороженной дамочки даже прикупил себе на рынке в Лужниках симпатичный костюмчик: шляпу, дешевые джинсы в полоску, клетчатую рубашку и кеды. Именно так, по его мнению, должен выглядеть придурошный художник-авангардист с садистскими наклонностями. Вещи, дабы в очередной раз не удивить Алю, он положил в раздолбанную колымагу марки «Москвич», которую арендовал на два дня у соседа с третьего этажа за две бутылки водки и полный бак бензина. Завтра с утра он переоденется и двинется в аэропорт. Все вроде бы шло хорошо.

Клим посмотрел на часы – стрелки перевалили за два. Алечка сладко спала рядом. Он осторожно выбрался из-под одеяла и на цыпочках вышел в кабинет. Варламов уже несколько дней назад прислал фото мадемуазель Ланж, но Клим так закрутился, что не успел посмотреть. Да и Алечка постоянно находилась дома, а Климу очень не хотелось, чтобы невеста случайно застукала его за просмотром фотографий неизвестной девушки. Опять придется выдумывать какую-нибудь легенду, оправдываться, клятвенно уверять Алевтину, что он не завел шашни на стороне. Невеста и так смотрела на него с подозрением, потому что уже неделю какая-то тварь регулярно звонила на домашний телефон, молчала и дышала в трубку. И зачем в свое время он рассказал, что у него было много женщин? Звонки дико нервировали Алевтину, и каждый раз она вскользь намекала, что пора бы уже разобраться с прошлыми пассиями или сменить номер телефона.

Надеясь всем сердцем, чтобы наследница миллионов оказалась крокодилом, дабы избежать в дальнейшем угрызений совести, Клим включил компьютер, открыл фотографию и оторопел, глядя в монитор – эту девушку он уже видел раньше! Француженка была на премьере фильма Варламова в Париже, и он столкнулся с ней случайно в кинозале. Обознался и принял ее за Алевтину. В кинозале было темно, девушка была в модной кепочке, но все равно – по фотографии он ее сразу же узнал.

Теперь Клим понял, почему Иван Аркадьевич так невежливо отреагировал на его приезд в Париж. Режиссер знал, что мадемуазель Ланж будет на премьере, и очень не хотел, чтобы они видели друг друга. А раз Клим ее узнал, не исключено, что в аэропорту она тоже сразу же узнает его, даже в лоховском прикиде. И что тогда делать? Может, наплести ей, что у него есть брат-близнец? Очень оригинально! А если она не поверит? Или же рассказать все Варламову… Клим уже поднял трубку, чтобы набрать номер Ивана Аркадьевича и поставить его в известность, но тут вспомнил о кредите, который легко мог проплыть мимо носа, и положил трубку обратно на аппарат. Разве зря он столько времени ухлопал на подготовку встречи мадемуазель Ланж, репетировал и вживался в образ придурка, чтобы в последний момент все сорвалось? С Алей, опять же, испортил отношения. Все из-за этой Мишели! Нет уж, фигушки, поручение Варламова он выполнит до конца, никакие трудности ему не помешают, решительно подумал Клим и выключил компьютер.

Он заметил ее сразу, как только она вышла из зоны таможенного контроля. Короткий темный ежик волос, беспокойный озорной взгляд, рваные голубые джинсы, кожаная курточка, вязаный цыплячий свитер в тонкую полоску, джинсовый рюкзак, оранжевые кеды, в руке облезлый кожаный чемодан – на наследницу миллионов мадемуазель Ланж совсем не тянула. Она была похожа на нищую студентку-туристку, и Климу стало не по себе. Он настраивался на иной образ и готовился к встрече с избалованной стервой, а перед ним оказалась беззащитная скромница. Было ясно, что Мишель не хочет афишировать свое материальное положение перед таинственным другом-художником и просто умело маскируется, но Климу от этого легче не стало. Все заготовленные фразы встали в горле колом, и он вдруг с ужасом понял, что не может подойти к ней.