Варламов спокойно выдержал взгляд, но Клим заметил, как на мгновение заплясала сигарета в его сухих пальцах. Некоторое время режиссер молчал. Официантка принесла заказ, поставила перед Варламовым хрупкую чашечку с ароматным дымящимся кофе и участливо спросила, заглянув ему в лицо, не желает ли он еще что-нибудь. Варламов отрицательно покачал головой, сделал два аккуратных глотка кофе, осторожно поставил чашку на блюдце.

– За что я люблю Францию – здесь кофе умеют варить отменно, – удовлетворенно вздохнул он и затушил сигарету в пепельнице. – Я вот о чем подумал, Клим, – неожиданно весело сказал Варламов. – Может быть, тебе следует принять активное участие в жизни внезапно осиротевшей Лерочки Берушиной? Это ведь ты отказался от нее во время бракосочетания! Поезжай, голубчик, покайся перед ней, авось простит и благосклонно примет твою моральную поддержку.

– Лерочка, к счастью, в моей поддержке не нуждается, – смешался Клим. Какой же гад этот Иван Аркадьевич, взял и легко перевел все стрелки на него. Оказывается, это он во всем виноват? Оказывается, по его вине все произошло? Гнусный старикан. – И вообще, Лерочка Берушина недолго страдала от неразделенной любви. Через пару месяцев после своей несостоявшейся свадьбы со мной она удачно вышла замуж за богатенького американца и слиняла с ним в Штаты. Заболоцкий мне по телефону доложил, что недавно видел ее на одной светской тусовке в Нью-Йорке. Она порхала в окружении дюжины поклонников и, судя по ее внешнему виду и блеску в глазах, была счастлива, – буркнул Клим и разозлился сам на себя, потому что не собирался ни перед кем оправдываться! Тем более перед этим гадким старикашкой.

– Я не хотел этих смертей, Клим, – тихо сказал Варламов. – И давай больше не будем ворошить прошлое.

– Договорились, – нехотя проворчал Клим.

– Ну вот, совсем другой разговор, – дружелюбно улыбнулся Иван Аркадьевич. – Значит, вы помирились?

– С кем? С Лерой? – округлил глаза Клим.

– С Заболоцким, – с улыбкой уточнил Варламов.

– А, с этим засранцем… Помирился, куда деваться. Этот идиот приперся ко мне домой в тяжелом алкогольном угаре, с наполненным льдом картонным стаканчиком из-под кока-колы и с топором, завернутым в гостиничную наволочку.

– Топором? – удивился Варламов. – Зачем ему понадобился топор?

– Хотел отрубить себе палец, положить в стакан со льдом и подарить его мне в искупление своей вины. Пришлось его простить, козла. Но больше я с ним на рыбалку не поеду, – рассмеялся Клим. – Так зачем вы меня позвали, Иван Аркадьевич?

– Очень скоро в Москву прилетит одна очаровательная девушка. Зовут ее Мишель Ланж. Она француженка русского происхождения, но никогда не была в России. Так вот, ее тетушка – мадам Елизавета Павловна де Туа, моя близкая знакомая, – очень беспокоится, как бы чего плохого с ее единственной племянницей не случилось. Она тоже никогда не была на исконной родине и представляет себе Россию примерно так же, как мы во времена «железного занавеса» представляли себе Америку. К тому же у девчонки несносный характер, она капризна и неуравновешенна. Милейшая Елизавета Павловна имела в свое время глупость сильно избаловать племянницу. Девочка рано лишилась родителей, и, дабы ребенок не сильно страдал от утраты, Мишель позволялось все. К слову сказать, Елизавета Павловна баснословно богата, и все, что было недоступно другим девочкам, всегда и в больших количествах было доступно Мишель. Любые прихоти и желания подростка мгновенно выполнялись, а все ее шалости тут же прощались. Когда Елизавета Павловна поняла, что перестаралась, было уже поздно. В результате получилось маленькое чудовище в юбке, которое постоянно изводит ее своими выходками, транжирит деньги налево и направо и портит ей репутацию. Тем не менее Мишель – ее единственная наследница, тетя очень любит девушку и беспокоится за ее судьбу. Елизавета Павловна очень надеется, что племянница наконец угомонится, когда выйдет замуж за приличного человека и родит ребенка. А тут эта неожиданная поездка в Москву…

– И вы хотите, чтобы я приглядел за этой взбалмошной девицей? – в легкой панике спросил Клим: словесный портрет милой девушки, который только что изобразил Варламов, совсем ему не понравился.

– Можно и так сказать, за определенную плату, разумеется.

– И сколько же Елизавета Павловна готова выложить за няньку для своей племянницы? – с иронией спросил Клим.

– Да, чуть не забыл сказать самое главное, – спохватился Варламов, игнорируя вопрос Клима. – Елизавету Павловну более всего беспокоит, что Мишель очень влюбчива и неразборчива в выборе кавалеров. Девушку как магнитом тянет к плохим парням…

– Так, все ясно, – забарабанил пальцами по столу Клим. – Девице нужен кавалер на время поездки, который бы ее ублажал, дабы она не подцепила в Москве какого-нибудь отморозка? Мне, конечно, нужны деньги, но вы обратились не по адресу, – жестко сказал Клим.

– Почему же? Насколько мне известно, у тебя здорово получается охмурять девиц, – ехидно заметил Иван Аркадьевич. – Что тебе стоит, голубчик? Она приедет всего на несколько дней.

Клим резко встал, чуть не опрокинув столик. Вазочка с цветами упала на скатерть. Официантка испуганно бросилась к телефону и схватила трубку.

– Шучу, – захохотал Варламов, поставил вазочку в исходное положение и положил салфетку на мокрое пятно. – Сядь, дурень, и успокойся. Ты у нас парень, конечно, видный, но не настолько, чтобы давать тебе кредит на новый бизнес за обольщение какой-то взбалмошной девицы. Плохо же ты обо мне думаешь, раз так решил. Мне Аля – как дочь, и я никогда не позволил бы себе попросить тебя о подобной низости.

– Кредит под новый бизнес? – заинтересованно приподнял брови Клим.

– Да, Елизавета Павловна де Туа владеет крупным банком, и она согласна дать тебе кредит, если ты окажешь ей маленькую услугу. Сядь, Клим, и выслушай меня. От тебя требуется совсем немного.

– Уже сижу, и весь внимание, – усаживаясь на стул, серьезно сказал Клим.

– Милая девушка Мишель едет в Москву совсем не на экскурсию: она посетит выставку одного художника, с которым познакомилась на каком-то креативном ресурсе в Интернете. Представь себе, Клим, она влюбилась в него без памяти! – Варламов тяжело вздохнул и нахмурился. – Не понимаю нынешнюю молодежь. Как? Как можно влюбиться, не зная о человеке ничего, кроме условного обозначения?

– Какого еще условного обозначения? – не понял Клим.

– Я имею в виду ник – имя, которое придумывает себе человек, чтобы общаться в Сети.

– Я знаю, что такое ник, Иван Аркадьевич.

– Хорошо, что знаешь. Не сомневаюсь, – раздраженно сказал Варламов. – Значит, и что такое аватара, тоже знаешь. Слово-то какое корявое. – Варламов поморщился. – Ишь, моду взяли. Повесил, значит, любую картинку вместо своей физиономии, назвался, как душе угодно, и вперед – покорять Всемирную паутину. Говори что хочешь, лазай где хочешь, притворяйся кем хочешь. Безответственно это! Выходит, никто за свои слова и поступки никакого ответа не несет.