– Мама…

– Как она может спать с тобой, если не любит? Нет, я не могу этого постичь…

– Лида мне благодарна, понимаешь? За Ильку. Благодарна. До неба…

– Только поэтому?

– И потому что я… Не знаю, может, тебе неприятно это слушать, но я… я нравлюсь женщинам, ты разве не замечала?! Я умею увлечь женщину. Не знаю как, но умею. Лида же видит это! Она умная. И сопротивляется моему… моему обаянию, черт его побери!

– И правда, ты очень обаятельный…

– Ну да, как булгаковский кот. Пошлите Бегемота, он обаятельный! Так было всегда, с юности. Как мне это мешало, ты не представляешь! Потому что ко мне не относились серьезно те, кого я… К кому я серьезно относился. Не верили мне! Зато вешались на шею такие, которых и даром не надо. А мне… мне так хотелось… чтобы любили меня, понимаешь? Меня, а не… сына Шохиных! Меня, а не мое обаяние!

– Я понимаю… Мальчик мой… Но может быть, все-таки стоило… объяснить Лидии… серьезность твоих чувств?

– Что же, она сама не видит?! Не понимает? Если даже ты заметила…

– Марк, послушай меня. У Лидии нет никакого опыта подобных отношений, я правильно поняла?

– Да.

– Ей не с чем сравнить. Она не уверена в себе, по-женски не уверена, понимаешь? Надо ей сказать, мне кажется, надо.

– Мама! Ну, скажу я: люблю, жить без тебя не могу, и что? Она так благодарна, что может счесть своим долгом остаться со мной! И останется.

– А что в этом плохого?

– Ну как ты не понимаешь? Она же возненавидит меня – через неделю, месяц, год, – но возненавидит!

– А вдруг – полюбит?

– Ты в это веришь? Не знаю…

– Мне кажется, ты чересчур многого хочешь, милый. Все и сразу – так не бывает.

– У вас с отцом – было же?

– У нас с отцом много чего было. Брак – это труд, ежедневный труд. Взаимный. Не все так просто, как ты думаешь.

– Знаешь, вы с отцом всегда были для меня идеалом. Такая любовь!

– А ты никогда не чувствовал себя… обделенным?

– Да нет вроде бы. Не знаю. Я завидовал вам! И для себя хотел такого же. Но где найти женщину, подобную тебе…

– Милый мой, нельзя повторить чужую жизнь, надо жить своей.

А сама задумалась: не возникло ли это обаяние Марка, так сильно действующее на женщин, из-за того, что он недобрал материнской любви? Не искал ли он эту любовь в каждой встречной женщине?..

Настал Новый год, прошли праздники, а в феврале у Ольги Аркадьевны случился сердечный приступ, и Марк больше не смог выбираться в Москву. А когда Лида приехала к Шохиным на второе лето, Марку пришлось смириться с тем, что большую часть хозяйства Лида взяла на себя – Ольга Аркадьевна сильно сдала. Увидев ее, Лида ужаснулась: прошло-то всего месяца три, а Ольга Аркадьевна словно постарела на десять лет. Изменился и Марк – он все время следил за матерью тревожным взглядом. Лида попыталась осторожно расспросить, в чем дело, но Марк коротко сказал, отвернувшись от Лиды:

– Сердце. Нужна операция, но мама не хочет.

– Почему?

– Говорит, устала жить. Да и операция опасна для ее возраста.

– Марк…

– Не надо.

Лида хотела было обнять, но он вывернулся и ушел. И хотя Лида сама точно так же замыкалась, испытывая отчаяние или горе, ей показалось обидным, что Марк не принял ее сочувствия: «Ну да, конечно, кто я такая, чтобы лезть с утешениями!» Так они и существовали дальше, словно в затяжных заморозках, и только Илька был способен растопить ту тонкую корочку льда, что постоянно нарастала между Марком и Лидой.

И то, что оба называли «просто сексом», вдруг и на самом деле стало просто сексом – привычным, дежурным и будничным. «Ну и хорошо, – думала Лида, – ну и ладно. Пусть все так и будет – ровно, спокойно. Безопасно. Словно мы оба – в скафандрах. А ближе – не надо. Не хочу. Не надо мне этих… потрясений. Нет, нет! Нет…»

И если бы не приход Александры, возможно, лед нарастал бы и дальше. В один из жарких июльских дней, пока Илька спал, Лида решила быстренько вымыть полы. Она уже домывала веранду, когда сзади раздался голос Саши:

– О, да мы не вовремя!

Лида оглянулась и чертыхнулась про себя: по садовой дорожке к дому подходила Саша в элегантном платье, а у нее за спиной маячил Марк, взглянувший на Лиду довольно сердито – еще бы! С мокрой тряпкой в руках, растрепанная, в коротких шортах, сделанных из оборванных по бедрам джинсов, и в потной майке, она выглядела полной замарашкой.

– Мы войдем через второе крыльцо, – и Марк быстро увел за угол дома Александру, окинувшую Лиду ироническим взглядом, а Лида показала им вслед язык: подумаешь! Она домыла веранду и отправилась в садовый душ. Вымылась, простирнула мокрые от пота майку и шорты, повесила их на веревку и задумалась: «Как же идти обратно – даже полотенца нет, чтобы прикрыться? Может, так быстренько пробежать? А что? Сад большой, с улицы не видно, а я у себя дома, в конце концов…»

И сама удивилась, что подумала о шохинском доме как о своем. «Да не стану я прятаться, еще чего! А если некоторым, сидящим на веранде, это не понравится, это их проблемы». Встряхнув влажными волосами, Лида выпрямилась, втянула живот и прошла мимо второй веранды походкой богини. Ольга Аркадьевна ничего не заметила, а Марк, прикусив губу, с трудом удержался от смеха, увидев изумленное выражение лица Саши: ну, Артемида! Вот хулиганка!

А хулиганка появилась среди них через пару минут – вошла босая, с распущенными волосами, в длинной тонкой хламиде, под которой явно ничего больше не было, и на секунду задержалась в дверях: она знала, что солнце просвечивает ее одеяние насквозь. Марк только покачал головой, усмехнувшись.

– Марк, я там питье приготовила, ты не принесешь?

Он принес поднос с четырьмя высокими стаканами – это был фирменный Лидин напиток: лед, лимонный сок, мята, базилик и немного сахара – для жары лучше не придумаешь. Лида сидела, вытянув длинные ноги, которые в разрезах туники было видно чуть не до бедер, и лениво потягивала через соломинку холодный напиток. Разговор как-то не вязался, и Александра вскоре ушла: оказывается, она приходила, чтобы попросить у Ольги Аркадьевны ее картины для музея. Проводив Сашу, Марк нашел Лиду на кухне – она сосредоточенно мыла стаканы.

Он подошел сзади, обнял ее, сильно прижав, и прошептал:

– Неужели ты ревнуешь меня к Александре?

– Еще не хватало! – В горле у Лиды пересохло.

От жаркого шохинского шепота все Лидины защитные стены и бастионы рухнули мгновенно, как и не бывало. Марк развернул Лиду и поцеловал.

– Ну что ты делаешь…

– А не надо было голой разгуливать! – Марк уже с трудом владел собой. – Идем. Да идем же!

– Скоро Илька проснется… Мы не успеем…