Лежа в больнице, Ясухидэ запретил Томико и Эйити сообщать что-нибудь Такэси. «Он еще только на пути к своей мечте. Я сказал ему не возвращаться, пока не добьется успеха. Не беспокойте его ненужными пустяками».

Родные, зная, что добрый Ясухидэ был при этом человеком твердым, подчинились его воле. Томико было, наверное, тяжелее всех, но она ничего не сказала.

Вскоре после этого Ясухидэ ушел навсегда. Эйити сказал об этом Такэси по телефону спустя 49 дней[7]. Он объяснил, что Ясухидэ запретил сообщать ему раньше.

«Понял, – сказал Такэси тихо. – Приезжать на могилу пока не собираюсь, прошу за ней ухаживать».

Спустя года три через знакомых дошла интересная история. «В Америке очень популярен фокусник из Японии. Не ваш ли это младший брат?» Знакомый прислал DVD.

Включив воспроизведение, они поразились. В артисте, выступавшем под псевдонимом Самурай Дзэн на роскошной сцене, они узнали Такэси.

Одетый как монах-отшельник ямабуси, он извлекал из большого ящика охапки соломы и обматывал ими красивую девушку, стоявшую посреди сцены. Такэси делал это удивительно ловко, так что вскоре фигура девушки совершенно скрылась, а вместо нее на сцене можно было видеть только соломенную куклу в человеческий рост.

Затем Такэси взял в руки катану, извлек ее из ножен и, размахивая клинком, так чтобы подчеркнуть блеск лезвия, медленно подошел к соломенной кукле. Остановившись, поднял меч над головой обеими руками и тут же обрушил его на куклу. Меч разрубил куклу по вертикали на две равные половины. Но лезвие было настолько острым, что они продолжали стоять. Тогда Такэси еще раз разрубил куклу пополам, теперь по горизонтали. Полетели клоки соломы, но кукла не упала. Такэси с неуловимой для глаза скоростью продолжал размахивать мечем, рубя куклу под углом справа и слева. По воздуху разлеталась разрубленная солома.

Наконец Такэси остановился. Упавшая солома образовала кучу в середине сцены. Он подошел ближе и, опустившись на колени, стал читать заклинания.

В следующее мгновение солома ярко вспыхнула, появился столб огня. Он поднялся выше Такэси. Из-за нестерпимо яркого света ничего не было видно.

Но огонь вдруг погас. На его месте стояла красивая девушка, фигурировавшая вначале.

После мгновения тишины в зале раздались аплодисменты и возгласы зрителей. Такэси стоял со сложенными на груди руками, склонив голову.

– Все мы удивились. До этого мы время от времени переписывались по электронной почте, но ведь Такэси ничего не писал о своей работе. Мы думали, что ему наверняка приходится тяжело, и страшно обрадовались, узнав о таком грандиозном успехе. Сразу же показали запись бабушке.

– Здорово! Я тоже хочу посмотреть, – сказала Маё.

– К сожалению, диск нам дали на время, теперь его у нас нет. И почему мы его не скопировали… Теперь уже поздно сожалеть.

– Дядя прославился в Америке! Хотела бы я взглянуть на это.

– Вырастешь – сможешь съездить. Если Такэси к тому времени останется знаменитостью.

– А вы с мамой не поедете посмотреть?

– Я уже говорил, с ним трудно совпасть по месту и времени. И, по-моему, Такэси не хочет, чтобы мы его видели.

– Почему?

– Не знаю, как объяснить… Мне кажется, это мир Такэси и нам не стоит туда вторгаться. Поэтому мы и до того не вмешивались.

Маё не очень поняла, что хотел сказать отец. При всей разнице в возрасте, разве они не братья?

– В последнее время мы не очень-то и переписывались. Он тоже о нас ничего не знает.

– Но про меня-то ты ему рассказал!

– Про тебя? С чего ты решила?

– Но он знал обо мне… Что я умею хорошо рисовать, что люблю кошек…

Эйити склонил голову к плечу:

– Странно… Не помню, чтобы я это ему говорил.

– Не говорил?

– Тогда откуда же он знал? Удивительно… Но проверить это невозможно.

После этого Такэси долго не вспоминали. Что касается Маё, то она перешла в среднюю школу, и больше всего ее занимала борьба с собственными неприятными ощущениями, которые возникали из-за того, что она была дочкой учителя. У Эйити же не было желания непременно знать, как течет жизнь Такэси в Америке.

И вот этот самый Такэси лет восемь назад вернулся в Японию. Почему – неизвестно. Сам он об этом ничего не рассказывал. У него остались какие-то накопления, и он открыл бар в Эбису. Устраивать роскошный прием по поводу открытия ему, видимо, не хотелось, но Эйити решил, что надо его поздравить, и они с мамой и Маё отправились в Токио.

Бар оказался маленьким – кроме стойки, в нем помещался только один столик для двоих. При появлении семьи брата в баре Такэси не выказал неудовольствия, но и особых проявлений радости тоже не было.

Маё не видела его десять лет. Увидев ее, Такэси прежде всего спросил: «Все еще рисуешь картинки?» Она ответила, что рисует разные дома, потому что хочет стать архитектором. «Это здорово», – ответил он ласково.

С тех пор они встречались раз в несколько лет. После смерти Кадзуми Эйити и Такэси несколько раз обсуждали, как быть с домом. Для одиноко жившего Эйити дом был велик. Но и расставаться с ним тоже не хотелось.

Именно поэтому вернули к жизни комнату Такэси, которой никто не пользовался.

8

– Считают, что преступление было совершено в субботу, шестого марта, между восемью и двенадцатью часами вечера, – сказал Такэси, доедая последний кусочек якитори.

– Интересно… почему же…

– Что-то случилось?

– Вчера в полиции меня спрашивали, что я делала начиная с субботы. Особенно настойчиво выясняли про субботу. А когда я сказала, что весь день была дома и только вечером заказала ужин из соседнего ресторана, они вдруг отстали.

Слушая рассказ Маё, Такэси несколько раз кивнул.

– Видимо, они успокоились, исключив единственную дочь покойного из числа подозреваемых. Вместо этого оказалось, что алиби нет у младшего брата, – он ткнул себя в грудь большим пальцем.

– Полицейские даже членов семьи подозревают.

– Следователи – особые люди, подозревают каждого. Тот же Когурэ видит во мне особо подозрительную фигуру.

– Даже не знаю, что тут сказать…

Маё подумала, что симпатии к дяде тот явно не испытывает.

– Способ убийства – удушение, – сухо проговорил Такэси.

– Серьезно? – Маё нахмурилась. – Это тоже из смартфона Когурэ?

– Верно.

– Задушили веревкой?

– Орудие убийства не обнаружено. Но это не веревка. На шее не осталось борозды. Нет и следов от пальцев, так что и не руками. – Такэси поднял кружку и допил остатки пива. – Следователи считают, что это был мягкий широкий кусок ткани вроде полотенца.

– Полотенце… – Маё коснулась шеи правой рукой.

– Вообще-то, оно не