Пока бронекатера и истребители, делавшие заход за заходом, сосредоточились на одном участке, Турган с Григорьевым перебросили большую часть пехоты и ротные минометы на другой. В ходе боя стал намечаться перелом.

Башня танка Т-28, демонтированная с бронекатера проекта 1124.

Налет вражеской авиации, даже гидросамолетов, после ухода истребителей мог снова осложнить ситуацию, но авианалета не последовало — вся румынская авиация была задействована в это время на более северных участках фронта.

Противник попробовал бить по бронекатерам силами дальнобойных батарей из района Тулчи, но корабли успешно прикрывались от них самим мысом, держась в «мертвой зоне» под откосом берега, сами при этом успешно обстреливали вражескую пехоту, пользуясь изгибом береговой линии.

Румынская пехота стала отползать обратно в плавни, после чего огонь кораблей был перенесен на ближнюю часть камышовых зарослей, чтобы не дать противнику сосредоточиться для новых атак.

Через полтора часа Григорьев смог доложить Абрамову, что «положение на плацдарме восстановлено, и противник активности не проявляет». В вечерней сводке количество противника, пытавшегося ликвидировать плацдарм, было увеличено до двух полков.

(1–7 июля)

В последующие дни после боя на мысе Сатул-ноу противник активных попыток захвата плацдарма не предпринимал и сосредоточился на артобстрелах, реализуя свое превосходство в дальнобойной артиллерии.

Ситуацию должен был до какой-то степени изменить ввод в действие 726-й батареи — единственной подвижной дальнобойной батареи, имевшейся в распоряжении командования флотилии.

Ввести ее в строй не могли больше недели. Доставленная на баржах еще 25 июня и в первую очередь разгруженная в Измаильском порту после возобновления его работы, она не имела ни оборудованных позиций, ни личного и командного состава, ни боеприпасов.

Если позиции были оборудованы довольно быстро, проблему с личным составом решили за счет перевода людей с соседних батарей и доставки из Одессы артиллеристов, призванных из запаса, то вопросы с комсоставом и особенно с доставкой боеприпасов решались медленнее.

Командир батареи, капитан Кривошеев, видя интенсивность контрбатарейной борьбы на участке флотилии, изо всех сил старался повысить боеспособность батареи до ее введения в бой, зная, что она расположена в пределах досягаемости численно превосходящих батарей противника.

Пользуясь тем, что боезапаса к 122-мм пушкам А-19 на флотских складах не имелось, а подвоз их из Одессы затягивался из-за трудности преодоления обстреливаемого участка под Периправой, он все имевшееся время тратил на тренировки личного состава, приучая его к специфике контрбатарейной борьбы.

Капитан даже рисковал проявить некоторую «неполиткорректность»: если на соседних 725-й и 724-й батареях плановые политзанятия проводились на утвержденную в отделе политпропаганды флотилии тему «Готовность к самопожертвованию — высшая доблесть советского воина», то на 726-й по приказу командира тема была изменена на «Лучшая броня батареи — отличная маскировка».

После оборудования орудийных двориков, командного пункта, погребов боеприпасов и укрытий тракторов Кривошеев поднялся в воздух на У-2 и несколько раз пролетел над батареей на разных высотах, пока не убедился, что маскировка надежна.

Когда снаряды наконец были доставлены и личный состав два дня занимался разгрузкой, Кривошеев перед переводом батареи на огневую позицию оба дня просидел на НП батареи и корректировочных постах, изучая расположение и состав румынских батарей, перепроверяя расстояние до видимых по вспышкам и уточняя положение предполагаемых по звукометрии…

Румынская тяжелая батарея ведет огонь.

В ночь на 3 июля батарея была скрытно переведена на огневые позиции. В ту же ночь заместитель командира батареи по политчасти Жуков был вызван в отдел политпропаганды флотилии, где находились уже все политруки подразделений. Командующий флотилией контр-адмирал Абрамов, держа в руках телеграфную ленту, объявил:

«По радио предстоит важное сообщение. Желательно всем — и командирам, и политработникам, и штабным — находиться в подразделениях, обеспечить слушание передачи из Москвы…»

По этой причине первое открытие огня батареей было снова отложено, теперь до окончания передачи — так как после него мог завязаться огневой бой, и тут уже было бы не до важных сообщений…

Важное сообщение оказалось речью Сталина — первой после начала войны. После такого события, естественно, был устроен митинг, на котором в порядке субординации начали последовательно выступать командир батареи, политрук и секретари партийной и комсомольской организаций.

Когда секретарь комсомольской организации сержант Царев в свою очередь заверял от имени всего личного состава партию и правительство, что, защищая Родину, бойцы батареи будут биться с врагом до последнего дыхания и до последней капли крови, румыны, успевшие, видимо, засечь появление орудий на огневых позициях, первыми начали огневой налет, не дав комсоргу договорить. Румынские снаряды начали рваться в нескольких сотнях метров от батареи, но расчеты, подготовленные Кривошеевым, быстро и организованно вступили в свой первый бой, хотя он и застал их несколько врасплох.

Впрочем, Кривошеев предвидел подобную ситуацию, и у него были свои меры для подъема боевого духа, не менее эффективные, чем у политработников. Все командиры орудий, наводчики и водители тракторов были взяты с воевавших уже неделю батарей и имели боевой опыт.

Один из них, командир 2-го орудия Герасименко, успевший уже повоевать на 725-й батарее, по команде Кривошеева сумел даже первым выпустить заранее заготовленный для фотосъемки снаряд со сделанной мелом надписью: «Антонеску — на память!»

После нескольких залпов вражеская батарея прекратила обстрел.

В 17.30 командующий флотилией доложил Военному совету Черноморского флота, что батарея № 726 успешно опробовала свои орудия. После доклада батарея немедленно включилась в боевую работу, которая велась круглосуточно.

Ввиду сохранявшегося превосходства противника в дальнобойной артиллерии решено было по ночам орудия батареи под руководством флагарта флотилии Просянова использовать в качестве кочующих.

Трактор буксировал орудие вдоль берега, на другом тягаче везлись снаряды. В заранее подготовленной точке делалась остановка. Орудие производило несколько выстрелов по вражеским батареям, расположенным в районе Тулчи, и тут же передвигалось на 400–500 метров дальше. Снова делалось несколько выстрелов, а затем следовал такой же быстрый переход на следующую временную позицию. Стрельба велась по площадям с помощью планшета.