кто, если у него за спиной целая армада. Лучше всего будет избавиться от нее.

Горлан покачал головой и выбил долгий, размеренный ритм на голографическом столе.

— Мы ее нашли и теперь за нее отвечаем.

— Передайте ее другому подразделению. Кто-нибудь в Альянсе да готов к такому.

— К чему? — терпеливо спросил Горлан. — Мы даже не знаем, что в наших руках, и все еще пытаемся уйти целыми и невредимыми из глубин имперских территорий, куда забрались на тысячи световых лет. Никто не сможет защитить ее лучше нас, и я не готов к более резким действиям.

Намир смотрел на капитана. Он не сомневался, что Горлан вполне может ему соврать — хорошие командиры часто врут своим солдатам. И все же его аргументы были похожи на правду.

Просто это была не вся правда.

— Вы думаете, это ловушка, — высказал догадку Намир. — Она двойной агент, или ею манипулируют.

— Вероятно, — сказал Горлан.

— Считаете, мы можем это узнать? — продолжил Намир.

Горлан улыбнулся, но не ответил. Он встал, сделал несколько шагов, уставился на дверь в комнату, затем поднял руку, словно требуя молчания.

— Альянс повстанцев, — сказал он, — распадается. Так плохо не было с тех пор, как… да с тех пор, как ты здесь появился. Если Империя победит, то уже окончательно. Нам нужна опора, и мы можем ее найти. Я намерен испытать эту опору. Если тебя это ранит, то утешу: мы уже кое-что предпринимаем. Челис обещала составить схему — голографическую карту сети снабжения Империи, — показать ее сильные и слабые стороны. Если она сможет это сделать, то изменит ход войны. Но сначала нам надо понять, можем ли мы на нее положиться.

Намир медленно кивнул.

— Так каково наше следующее задание? — спросил он. «Что ж она сказала, когда вы впервые встретились?»

Горлан не ответил. Он просто открыл дверь в коридор и снова улыбнулся Намиру — грустно улыбнулся.

Встреча была окончена.

Глава 5

СИСТЕМА КАРИДА

Девяносто первый день отступления из Среднего Кольца

Капитан Табор Сейтерон с тревогой покидал свой челнок, приземлившийся в ангаре имперского звездного разрушителя «Вестник». Его ботинки словно притягивало к полированному полу, а внутри все свело, будто камень лег на желудок. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал искусственную гравитацию — может, года четыре назад, во время испытательного полета «Горестной Исповеди»? — но определенно она не всегда так на него влияла.

Табор ощущал себя по-настоящему старым. Сейчас ему следовало быть на Кариде, преподавать военную историю кадетам, постигшим искусство казаться внимательными во время занятий. Вместо этого утром его переправили из академии в космопорт к ангару, даже не намекнув зачем.

— Капитан Сейтерон! Добро пожаловать на борт, сэр!

Табор смерил взглядом стоявшего навытяжку лейтенанта. Выправка его была безупречной, униформа опрятной и выглаженной, но под покрасневшими глазами набрякли мешки. За спиной юнца — или все же мужчины, предположил Табор, хотя сейчас все младшие офицеры казались ему юнцами, — стояли два штурмовика, жестко держа руки по швам. «Хотя бы следуют протоколу», — подумал Табор.

— Вольно, — сказал он. Все трое лишь слегка расслабили плечи.

— Благодарим вас за то, что приехали, — заговорил лейтенант и повел его из ангара — сначала быстро, затем внезапно замедлив шаг, подстраиваясь под походку капитана. — Если у вас что-то осталось в челноке…

— Ничего, — ответил Табор. — Мне сообщили, что прелат хотел меня видеть.

— Он скоро встретится с вами, — заверил его лейтенант. — Сюда, пожалуйста.

Штурмовики следовали за Табором и лейтенантом, пока те отважно погружались в глубины корабля. Сейтерон служил на звездных разрушителях еще до того, как те заслужили свое название, — в самые тяжкие годы Республики, когда судостроители, обычно конструировавшие торговые суда и золоченые яхты, пытались познать искусство войны. Он видел, как эти суда эволюционировали из громоздких чудовищ, едва способных тащить свой корпус, в величайшее оружие Имперского флота, каждое из которых было способно нести на борту тысячи солдат или опустошать континенты и орбитальные платформы. «Вестник» был одной из последних разработок, появившейся уже после того, как Табор вышел в отставку. Хотя он знал характеристики корабля, пронзительный гул его двигателей и модели дроидов, сновавших между информационными терминалами, были ему незнакомы.

Также ему не был знаком путь, которым лейтенант вел его по гулким коридорам мимо постов управления. По дороге лейтенант вел вежливый, но нескончаемый разговор, рассказывая об особенностях корабля — парке шагоходов, обновленной системе наведения турболазеров — и в особенности о том, где Табору найти офицерскую столовую, жилой отсек и мостик. Он связывал усовершенствования корабля с триумфами собственной карьеры Табора.

— Уверен, что дополнительные десять процентов мощности пригодились бы во время битвы при Форосте!

И Табор льстил юноше, одобрительно кивая и задавая очевидные вопросы. Но мысли его витали вдалеке. «Это чертова экскурсия, что ли? Думает, я тут буду долго торчать?»

— Как давно вас сюда назначили? — едва слушая себя, спросил Табор, когда они проходили мимо кубрика.

— Четыре месяца назад, как и большую часть команды.

«Четыре месяца?» — удивился про себя Табор. Лейтенант был не единственным человеком, который выглядел усталым. Офицеры, стучавшие по клавишам пультов будто сумасшедшие, вздрагивали, когда капитан проходил мимо. Он видел, как другие сутулились, как только им казалось, что он на них не смотрит. Знакомая смесь прилежности, усталости и подавленного страха, типичного для тех, кто долгие годы провел в тылу врага.

Он мог бы исподволь расспросить о недавних миссиях корабля и о прошлом офицеров. Может, потом он так и сделает — Табору было мучительно больно видеть команду в таком расположении духа, — но это подождет до возвращения домой. «Вестник» не был его кораблем.

Экскурсия наконец-то завершилась, и лейтенант оставил Табора в конференц-зале, заверив, что прелат сейчас подойдет. Пользуясь