— Спокойной ночи, — пожелал напоследок и действительно ушел. Я закрыла входную дверь и с трудом дотащила букет до гостиной, на ходу размышляя, куда можно поместить огромную охапку. Достала огромную вазу — подарок бабушки и по частям уместила букет в ней, еще долго рассматривая розы, с которых срезали все колючки…

Стоило мне лечь в постель, как я тут же провалилась в крепкий сон без сновидений…

Глава 18

Утром, сидя на работе, уже без удивления обнаружила на пороге магазина Романа. Нагло ухмыляясь и насвистывая под нос мелодию, он прошелся по торговому залу, придирчиво разглядывая обстановку. Ни слова не говоря, зашел за прилавок и уселся на старенькой табуретке, которая жалобно скрипнула под его весом. Я также молча подняла бровь, с неудовольствием глядя на Рому.

— Я решил, что тебе нужен работник, — через минуту сообщил мне.

— Все штатные единицы заполнены, — равнодушно ответила, но внутри все клокотало от злости.

— Я внештатно, — пожал плечами Роман.

— Бюджет не рассчитан на внештатных сотрудников.

— Я доброволец. Оплату могу и натурой взять, — поднял он бровь, осматривая меня с ног до головы, так, что мурашки по коже побежали и дыхание сбилось.

— Освободи помещение, — потребовала я, — немедленно.

— А то что? — он поднялся со своего места и приблизился вплотную, — выгонишь меня?

— Охрану вызову, — тонко просипела я, делая шаг назад и уперлась бедрами в витрину. Все, назад путь закрыт, Рома навис грозовой тучей, руками уперся в витрину, по обе стороны от меня.

— Вызывай, — нагло глядя на мои губы, проговорил Роман. А я застыла как вкопанная. Взгляд синих глаз гипнотизировал, подчинял, порабощал волю. Словно кролик перед удавом. Только я не кролик! Собрала все остатки силы воли, выдерживая его взгляд, подавляя дрожь во всем теле.

Роман медленно наклонялся к моему лицу, ни на мгновение не прерывая зрительного контакта, точно зная, что он победитель:

— Пять тысяч в день и ты принят, — огорошила его.

— Чего? — Рома удивленно воззрился на меня.

— Платишь мне пять тысяч в день и можешь работать добровольцем, — стараясь, чтобы голос дрожал не слишком уж явно, бормотала я. Рома несколько раз моргнул, а потом запрокинул голову и громко засмеялся:

— Годится, — убрал руки и снова вернулся на табуретку.

— Ты не уйдешь, да? — сквозь зубы процедила я. Роман отрицательно покачал головой, все еще посмеиваясь, — тогда у меня условие.

— Какое?

— Не приставать ко мне.

— Хорошо, на работе приставать не буду, — выделил интонацией «на работе».

— И после работы тоже.

— Виктория, это рабские условия труда!

— А я тебя не просила здесь работать! — от избытка чувств даже ногой топнула.

— Я требую составить трудовой договор, — Рома наклонился, положив локоть на колено и шкодливо улыбнулся. Паршивец, он просто издевался надо мной!

— Не возражаю, — елейно улыбнулась, принимая правила игры.

— Обсудим пункты?

— Пунктов два: ты молча делаешь что попрошу и платишь мне за это деньги, — хотел? Получи!

— Как прикажете, моя госпожа, — шутливо поклонился Роман, — каким будет первое распоряжение?

Распоряжение было и не одно: расфасовать пятьдесят килограмм круп, три раза переставить ящики с алкоголем, помыть верхние полки в торговом зале. Рома делал все, что я просила, ни разу не возмутившись. Даже взглядом не показал, что чем-то недоволен. Включил негромкую музыку и с усердием надраивал пыльные полки, высунув язык от усердия расфасовывал крупы по целлофановым мешочкам. Абсолютно индифферентно таскал треклятые ящики из одного угла в другой… И ведь не устал ни капельки. К концу рабочего дня я чувствовала себя как выжатый лимон, зато Роман был свеж и бодр.

— Закрывай магазин, пошли. Ты устала, — протянул мне руку. Гордо отказалась и первая пошла на выход. Рома хмыкнул и зашагал следом. Закрыла магазин, включила сигнализацию, а обернулась, услышав смутно знакомый голос:

— Вика, привет, — резко обернулась, в упор смотря на Андрея, друга Никиты, который обещал приехать за его вещами.

— Это что за хрен? — ни капельки не стесняясь, уточнил у меня Рома. Я закатила глаза и вздохнула:

— Он за вещами Никиты.

— А, ну пошли тогда, раз за вещами, — Роман нагло протянул руку, схватил за талию и прижал к себе, не отрывая при этом взгляда от Андрея. Спорить и отбиваться сил не было, покорно поплелась к своему дому. Андрей шел за нами.

Возле квартиры оба мужчины остановились, я вошла внутрь и вынесла коробку с немногочисленными пожитками Никиты, которые он успел у меня оставить. Андрей забрал мою ношу, брезгливо и надменно посмотрел на Рому, отвернулся и сплюнул на пол, прошептав какое-то ругательство.

— А ну стой, — глаза Ромы мгновенно налились кровью, а кулаки сжались так, что проступили крупные вены.

— Нет, не надо, — я сделала шаг вперед, вцепившись Роме в руку.

— Отпусти, — зашипел он, делая шаг в сторону удаляющегося Андрея, — Вика, отпусти!

Смотрела на взбешённого Рому, который рвался вслед за Андреем и понимала, что ничем хорошим это не закончится. Роман попытался отцепить меня от себя, и я не придумала ничего умнее, как повиснуть у него на шее и поцеловать…

Глава 19

Роман громко выдохнул, сделал еще один рывок в сторону лестницы, а потом громко застонал и перехватил инициативу, зарывшись пятерней мне в волосы, а другую руку опустил на бедра и с силой сжал. Поцелуй жесткий и глубокий, от которого дыхание замирало и колени подогнулись. Упасть, конечно, не дал. Только сильнее перехватил за талию, так сильно прижимая к себе, что кости хрустнули. Никогда я даже представить не могла, что поцелуй может подчинять, поглощать, не оставляя в голове ни одной мысли, только дикое, животное желание принадлежать. Я просто ненормальная, раз испытывала подобные чувства к Роме.

Тем временем Роман приподнял меня над полом и потащил в гостеприимно открытую дверь моего жилища:

— Или хочешь в подъезде? — уточнил он перед тем, как закрыть дверь. Замотала головой, проворачивая замок, — зря, — хмыкнул и снова привлек к себе. Поцеловал шею, одной рукой обхватив грудь и погладив твердую горошину большим пальцем. По телу прошла волна удовольствия, я вздрогнула. Даже сквозь ткань его прикосновения ощущались необыкновенно остро. Рома аккуратно поставил меня у стены и опустившись на корточки снял с меня обувь:

— Неудобно в них, — широко улыбнулся и задрав подол платья, провел дорожку поцелуев по внутренней стороне бедра. Меня повело, вцепилась ладонями в его плечи, пытаясь сохранить равновесие, пока Роман вырисовывал языком узоры на моих бедрах, а указательным пальцем водил по клитору, сквозь ткань кружевного белья, которая была уже насквозь