любовницей, да еще известному на всю страну человеку, попасть незамеченным было невозможно, квартиры москвичам не сдавали посуточно, остается – у друзей? Как я уже писала, у папы было три настоящих друга, и они бы из уважения к маме не пустили их, а остальные были не друзья, и они бы позвонили маме, узнав про измену.

К этой женщине он не ездил, она сама об этом говорит. То есть остается – в сугробе? Или в машине? Уважающий себя известный артист в 59 лет это стал бы делать зимой в машине? Невероятно!

Да и что ему мешало приезжать к ней домой, если, как она говорит, она жила одна. Боялся соседей? То есть коллег по театру, которые были дружны с мамой, с их слов, он не боялся, а каких-то соседей, которые жили в Подмосковье, – боялся?

Ну уж а то, что чуть позже выяснилось, что эта женщина даже не знала, когда у папы был вырезан аппендицит, говоря, что он был удален в 90-е годы, хотя операция была в 1980-м году, и, соответственно, получается, что она даже не знала о наличии шрама у любимого мужчины, с которым уже после операции якобы зачинала ребенка?! Так не бывает.

Кстати, и тут Тамир в одном из своих интервью уже во время разгара этой истории решил публично выставить меня вруньей. Когда я заявила, что его мама не знает о папином шраме от аппендицита, он тут же сказал, что я сумасшедшая и снова вру, что уж он-то точно помнит, что у папы операция по удалению аппендицита была в 90-е, когда ему было 15 лет и его мать сидела с папой в больнице.

Тамир об аппендиците. Изображение взято из публичных источников

Само интервью его было гадкое, высокомерное и желающее снова залить меня грязью. Только он не учел одного: есть же фотографии папы, с пляжа в Одессе, где он в плавках, я иду рядом с ним, и очень четко виден шрам.

Так как у папы случился перитонит, операция была срочная, пришлось располосовать живот, поэтому и шрам был огромный. Фотография сделана в 1984 году, летом, и на фотографии отчетливо видно, что мне года четыре, но если верить Тамиру, что это было в 90-е, то на фотографии мне должно быть восемнадцать лет, вряд ли в таком возрасте я бы смогла находиться у папы на руках, да и в 90-е папа в больницах не лежал. Вообще хоть кто-то из окружения Тамира мог бы ему посоветовать, уж если он врет, то хоть бы факты проверял. Но ему это было не надо, его уже выбелил канал, а меня сделали психической, теперь каждому его слову верили все, а любая моя правда выворачивалась против меня.

Рис. 23. Я и папа в Одессе. 1984 г.

Шрам

А аппендицит случился у папы так: в 1980 году мамина мама тяжело болела и лежала в онкоцентре. Я только родилась, и мама разрывалась между мной и больной матерью. Папа обожал тещу, называл ее исключительно мамой, иногда маман, она отвечала ему взаимностью. Это были удивительные отношения, папа всегда говорил:

– Я понял, что такое мама, только когда у меня появилась теща.

И конечно, папа постоянно ездил в больницу, проведывать свою маман. Был даже случай, когда приехала моя мама и врач ее спросил:

– А вы кто ей?

– Дочь, – растерялась мама.

– Надо же, я думал, Спартак Васильевич ее сын, он так заботится о ней, мало какой зять так будет!

– Да, у них сильная связь. А я просто с грудным ребенком, часто не могу приезжать, нянек у нас нет, мы сами. Поэтому Спартак Васильевич чаще здесь бывает.

И вот в один из его приездов, прямо у бабушки в палате, папе становится плохо. Он жаловался до этого на боли в спине, но, так как шел выпуск спектакля «Трехгрошовая опера», где у него была одна из главных ролей, а премьера вот-вот должна была состояться, конечно, времени сходить к врачу у него не было. И вот приступ случился прямо в палате онкоцентра. Перитонит – дело серьезное, и везти его в другую больницу не было времени, поэтому и операцию провели прямо в онкоцентре. Слава богу, успели, папу спасли, но шов был очень большим. Папа не стал залеживаться в больнице и, вопреки запретам врача, вышел через три дня играть премьеру. Надо понимать, что спектакль музыкальный, у папы было много арий, и он, держась за бок, чтобы шов не разошелся, пел. Представляю, какую он испытывал боль, но он был истинный артист, который, несмотря на боль и другие обстоятельства, всегда выходил на сцену. Папа рассказывал, что после премьеры к нему подошла жена В. Н. Плучека, Зинаида Павловна, и строгим тоном сказала:

– Очень заметно было, как ты весь спектакль держался за правый бок. Это очень отвлекало всех!

Вот так, вместо благодарности, что человек не сорвал премьеру, можно сказать, сбежал с операционного стола и отыграл спектакль, он получил втык от жены худрука. Вообще, я заметила, что людей которые преданы своему делу, коллективу, которые не заносчивы и исполнительны, ценят меньше. Потому что человек ради профессии глотает любые обиды, молчит и ничего не просит. А вот те, кто ведет себя пренебрежительно, не церемонятся ни с кем, вот таким открывают все дороги. Наверное, потому что папа не умел лебезить, врать и лицемерить, не умел просить за себя, поэтому его и частенько задвигали. Начальство почему-то любит неискренность в свой адрес. И эта черта характера мне тоже передалась от папы, я также не умею просить за себя, не умею подлизываться и врать, что также порой мне мешает продвигаться в профессии.

Вот такая история случилась у папы в декабре 1980 года, о которой просто не могла бы не знать женщина, которая якобы имела с ним отношения и якобы зачинала ребенка в 1983-м. А раз они лгут в этом, то и все остальное рассыпается, как карточный домик.

Дальше, с их слов, мужчина, неистово мечтающий о сыне, якобы узнает, что она родила. Якобы она ему позвонила. Только куда? Мобильных не было, домой невозможно. В театр?

Так театр был выездной за границу, а значит, все разговоры прослушивались КГБ, но и тут КГБ почему-то закрыл уши и глаза. Но даже если предположить, что театр не прослушивали, то личных телефонов у актеров не было. Телефон был на вахте и на этаже, общий на всех. В советское время, во время репетиций и спектаклей, было строго запрещено подзывать актеров к