– В следующий раз буду точнее, – наставительно произнесла девушка, а потом, отвернувшись, продолжила метать ножи.

Барт и Венсан, переглянувшись, пожали плечами, понимая, что не следует злить Маринеллу – девушка в горе может быть весьма и весьма опасна!

С утра они покинули стоянку и отправились в город, где в порту простились друг с другом. Их дороги вели в разные стороны.

– Три дороги, – произнесла Маринелла, когда они стояли на символическом перекрестке и все никак не могли расстаться.  – Теперь нам идти разными путями. Может, когда-нибудь мы встретимся снова…

– Мы обязательно встретимся, – ответил ей Отец Джио. – Ведь не случайно ты оказалась невестой того, кто был мне почти как сын. А если нет – я никогда не забуду того, что ты сделала для меня. Не забуду твою отвагу и твою доброту!

– И я не забуду, что ты спасла моего учителя! – с волнением произнес Барт.

– С тобой-то, парень, мы точно встретимся года через два, – быстро добавил Венсан. – И сразимся. Посмотрим тогда, кто лучше. Уж больно мне глянулся твой меч! Сам не пойму, с чего так! А пока – у меня есть важное дело… Кстати, я ведь тоже спас ваши жизни! А мне даже никто и спасибо не сказал!

– Спасибо, – улыбнулась Маринелла. – А теперь – простимся.

Повинуясь спонтанному порыву, она протянула им руку, и каждый повторил ее жест: они соединили пальцы, словно некое тайное братство, и между ними вдруг возникло странное единство, как если бы кто-то незримый освятил этот союз, сделав его нерушимым на веки вечные.

А потом – иллюзия исчезла, руки распались, и они пошли каждый своим путем, удаляясь друг от друга все дальше. Теперь Маринелла не опасалась быть одинокой девушкой, идущей по большому тракту, – для нее самой ее жизнь не стоила и гроша.

Полгода спустя

Это был самый роскошный бал во Дворце дожей, его ждали целый год, ведь он закрывал неделю знаменитого венецианского карнавала, за которым наступали строгие дни Великого поста. Танцующие пары кружились по залу, как снежинки во время вьюги, яркие, легкие, блистательные, в длинных платьях из тяжелой парчи и легких кружев, бархата и шелка, каких только нарядов здесь не было! Но внимание присутствующих приковано к одной-единственной девушке в белом платье, затмевавшей всех вокруг, – прекрасной, изящной, легкой и необыкновенно веселой.

Этой девушкой была Маринелла, графиня Д’Алесси, и сейчас она танцевала с молодым офицером, который сиял от счастья, сжимая ее в объятиях словно хрупкое сокровище, не в силах оторвать глаз от ее лица. Однако танец окончился, они поклонились друг другу, после чего кавалер провел свою спутницу к лестнице, чтобы подняться на балкон, но другой знатный венецианец перехватил его.

– Вы позволите пригласить вашу даму? – спросил  он, вежливо кланяясь.

– Синьорина обещала составить мне компанию в прогулке, – тот отрицательно покачал головой.

– Да, дорогой Фелиппе, но ранее, я обещала синьору танец! – кокетливо ответила Маринелла, чуть виновато улыбнулась и отправилась танцевать с новым кавалером, который теперь тоже сиял от счастья.

Чуть позже, рука об руку, она шла с Фелиппе по галерее дворца, они разговаривали, улыбались, девушка смеялась над его шутками, пока, наконец, не оказались в угловой комнате, откуда не было прохода дальше. Фелиппе закрыл дверь, шум бала стих, и они остались одни. В воздухе разливалось напряжение. Маринелла молчала, ожидая его слов. Сказанное им не стало для нее неожиданностью.

– Маринелла, я уже не раз говорил вам о моих чувствах… – пылко начал молодой Фелиппе,  – Не раз делал предложение руки и сердца.

– И не вы один! – весело откликнулась Маринелла, рассмеявшись. – Я слышу эти предложения каждый день! А иногда и несколько раз в день! Теперь, когда я унаследовала замок Эль Рико, – я еще и весьма богата! Принадлежу к знатному роду, молода… Так что желающих жениться – хоть отбавляй!

– Что сделать мне, чтобы завоевать вашу любовь? Я знаю, ваше сердце свободно! – воскликнул Фелиппе еще более пылко. – Я готов на что угодно, поверьте!

– Я уже не раз говорила, чего жду от своего избранника. Только тот, кто сумеет открыть двери подземелья и освободить несчастных узников, получит мою благосклонность и мою руку. Я не свяжу свою судьбу ни с кем, кто не сумеет выполнить эту просьбу.

– Но Маринелла! – вскричал Фелиппе, – Выполнить вашу просьбу – значит, нарушить законы Венецианской республики! Значит – предать Республику! И потом – открыть эти двери может только сам Великий дож! А он вряд ли возьмет вас в жены! Вы рискуете остаться в одиночестве до конца своих дней…

– Пусть так, – холодно ответила она.

– Я буду ждать, пока вы передумаете! Когда эта странная фантазия оставит вашу прекрасную головку. Столько, сколько нужно. Маринелла, клянусь, вы самая красивая женщина на всем Средиземном побережье!

С этими словами он прижал девушку к себе, попытавшись ее поцеловать, она уперлась руками ему в грудь, всячески стараясь не позволить этого, – но дверь распахнулась, и на пороге возник силуэт, который Маринелла узнала бы даже в кромешной тьме, это был граф Монтелеони. Смущенно поклонившись, Фелиппе выпустил девушку из объятий и тут же удалился, оставив Маринеллу наедине с влиятельным дожем, которого он побаивался, а она смотрела на того без страха – с вызовом и насмешкой. Ведь в глубине души Маринелла знала, где проходит граница дозволенного, знала, насколько далеко может зайти  в своем обращении с мужчиной, и потому нисколько не боялась графа Монтелеони.  Тот приблизился, его лицо было бледным от едва сдерживаемого гнева, но что-то в самой глубине его глаз говорило: он все-таки рад встрече.

– Значит, вы осмелились явиться сюда, – зловеще прошептал, почти прошипел граф.

– Я не пропускаю ни одного бала, – Маринелла кокетливо наклонила голову, глядя ему прямо в глаза. – Просто до этого была под маской. Шел карнавал.

– И имеете успех!

– Не скрою, – она снова лукаво улыбнулась.

Воцарилась тишина, Монтелеони напряженно расхаживал, заложив руки за спину, он мерил комнату шагами, а потом остановился напротив девушки:

– Я мог бы провести вас по  Мосту слез за то, что вы нарушили законы Венеции и помогли бежать еретику Джио! Но не сделаю этого… Знаете почему? – он пристально посмотрел ей в глаза, – Вы знаете!

– Не верю в любовь человека, не способного измениться ради нее! – тут же быстро ответила Маринелла.

– Я изменил своим принципам! А они прежде были нерушимы! – с возмущением воскликнул граф, – Я позволил вам забрать узника!

– Которого потом пытались вернуть обратно! В холодную камеру полную воды! Это бесчеловечно!

– Несмотря на ваше непозволительное поведение, я снова предлагаю вам свою дружбу,  – заметил Монтелеони уже дружелюбнее, – И свой корабль, если он все еще нужен.