Вика тут же откликнулась на беду:

— Ой, ты ж брюки испачкал!

Значит, и характер золотой.

Меценат снял липовые очки, сунул их в нагрудный карман пиджака и огорченно уставился на заляпанную штанину.

— Надо бензином, — вспомнил он совет из книги «Уроки домашнего хозяйства». — А то потом не отстирать будет.

— Только не бензином! Это, похоже, водоэмульсионка. Не пахнет. Здесь где-нибудь вода есть?

Он огляделся. На подоконнике стояла пластиковая бутылка с какой-то мутной дрянью. Он понюхал содержимое.

— Вода, вроде…

— Давай!

Вика достала из кармана джинсов цветастый платочек, смочила его и, присев, принялась оттирать пятна.

— Точно, эмульсионка… Сейчас отмоем…

«Да она еще и хозяйственная! Может отличить масляную краску от водоэмульсионки! Таких нынче и не сыщешь!»

Закончив, она обвела глазами кабинет, ища, куда можно выбросить испачканный платок. Меценат забрал его и спрятал в тот же карман, куда сунул очки.

— Я постираю. И верну. Не бойся.

«Будет повод встретиться».

— Между прочим, очки так лучше не носить. — Вика кивнула на торчавшую из нагрудного кармана пиджака дужку. — Стекла царапаются, и выронить можешь, когда нагибаешься.

— Да был у меня футляр. Оставил где-то. А новый никак купить не соберусь… Слушай, а ты что, верующая? — Он пальцем указал на надпись «Бог с тобой».

— Нет… Это миссионеры на улице раздавали. Бесплатно. Я взяла, материал неплохой.

— Я б тоже взял, — признался миллионер. — Раз халява… Пойдем, еще чего покажу.

Покинув кабинет, они пересекли коридор, и благотворитель распахнул очередную дверь. По винтовой металлической лестнице, прижавшейся к стене, они поднялись на самый верх и через небольшую решетчатую дверцу вышли на круглую смотровую площадку, окруженную декоративными зубцами с бойницами.

— Смотри, какая красота! — Леха шагнул к парапету, осторожно взяв девушку за руку. — Хоть картину рисуй!

— Да, — согласилась Вика, оставаясь в дверях, но руку не отняла. — Обалдеть.

— И позиция классная.

— Какая позиция?

— Для стрельбы, — пояснил меценат. И, спохватившись, добавил: — Понимаешь, я в армии пулеметчиком служил. Вот и засело в голову. Бзик, прямо! Иной раз даже на пейзаж какой-нибудь смотрю и думаю: где тут пулемет поставить, чтобы вся территория лучше простреливалась… Пойдем поближе!

— Нет-нет!.. — Теперь девушка уцепилась за рукав бывшего пулеметчика. — Я высоты боюсь.

— Не бойся, я рядом!

Вика, продолжая держаться за Быкова, осторожно приблизилась к бойнице.

— Я тоже раньше высоты боялся, — продолжал тот, поддерживая девушку. — А когда во время первого прыжка старшина пинком ускорение придал, весь страх в момент прошел. Когда купол раскрылся, аж заорал от восторга.

— Ты ж пулеметчик…

— Ну… Я десантный пулеметчик. Сейчас это время с тоской вспоминаю. Трудно было, конечно, но зато мужиком себя чувствовал. Бизнес — это совсем не то… Тут себя непонятно кем ощущаешь. Иному деятелю по роже засветить хочется, а ты ему улыбаться должен. Потому что от него зависит, дадут тебе кредит или нет.

— А какой у тебя бизнес?

— Перевозками занимаюсь. Грузовыми. Недавно еще одну компанию в Москве зарегистрировал.

Легенда была заготовлена заранее. Автор идеи — художник Репин.

— Сейчас вот в Газпроме серьезные подвязки появились. Как раз оттуда человек только что звонил… А это уже совсем другой уровень. И деньги, конечно, совсем другие.

«Гнать, так красиво! По-нашему, по-газпромовски!»

— Так ты из Москвы?

— Нет, местный. Мама здесь, квартира… То есть теперь уже дом. А в Москву мотаюсь периодически. Удалось, вроде, команду нормальную собрать. Ничего ребята, с головой. Но все равно контроль нужен. В наше время каждый кинуть норовит…

Вика улыбнулась.

— Леш… Знаешь, с букетом, который ты мне подарил, тебя тоже обманули.

— Не понял…

— Этот букет для мужчины. Скорее всего, на юбилей.

— Да ладно… — скривил губы десантный пулеметчик. — Откуда знаешь?

— Я же флорист. Курсы закончила. Покупаю на базе цветы, составляю букеты и продаю их в магазины… Это антуриумы. Они очень красивые, но это чисто мужские цветы. А на ленточке — цифра «пятьдесят». Скорее всего, букет на юбилей кому-то готовили, а потом заказчик отказался, и его выставили на продажу.

— Вот гады!

— Не расстраивайся… — Она дотронулась до его плеча. — Букет все равно классный. Мне никто такого никогда не дарил… Спасибо.

— Все равно гады…

Меценат-пулеметчик-газпромовец посмотрел на вечернее небо.

— Хочу здесь крышу стеклянную поставить. И зимний сад устроить. Или кафе. Сидишь, кофе пьешь и балдеешь. Видом любуешься. Как думаешь, нормальная идейка?

— Стеклянную? — усомнилась Вика. — А зимой не обвалится?

— Нет, что ты. Стекло — не такой уж хрупкий материал. Вон, в Америке небоскребы из него строят… Между прочим, если пять листов даже обычного оконного стекла сложить бутербродом, то их пуля из «макарова» не пробьет.

— А я бы не стала тут крышу ставить. Ощущение простора сразу пропадет. И воздуха столько уже не будет…

— Да?.. Ладно, как скажешь. Не вопрос… А сейчас… Закрой глаза! Закрой, не бойся…

Вика послушно зажмурилась. Вряд ли он собирается сбросить ее с крыши.

— Теперь смотри!

Она открыла глаза.

Темное небо взорвалось разноцветными огнями настоящего фейерверка. Вспыхивая яркими гроздьями, они освещали небольшую лужайку перед домом причудливым светом и серебристым дождем падали на землю.

— Какая красота! — Вика почувствовала себя сказочной героиней.

— Когда граф со своей супругой приезжал в имение, то в честь их прибытия всегда салют устраивали. Я решил не нарушать доброй традиции.

Меценат-искусствовед-перевозчик-пулеметчик-газпромовец как бы невзначай приобнял девушку за плечи. Якобы в целях безопасности, чтобы не поскользнулась. Она не вырывалась и его рук с плеч не сбрасывала. Мало того, задала наводящий вопрос:

— Получается, что мы с тобой — вроде графа с графиней?..

— А то, блин!

* * *

Входную дверь она открывала тихонечко, стараясь не шуметь. Но Ритка, несмотря на поздний час, и не думала ложиться.

— Нехило ты сбегала узнать, что мальчику надо… — крикнула она с кухни, услышав, как щелкнул замок. — Ты чего трубку не брала? «Абонент вне зоны». Я уж хотела участковому звонить, что тебя похитили. А потом подумала, что тот еще окочурится от радости, и не стала.