Он хорошо помнил тот день, когда появилась Она. В тот день ему было особенно плохо и черно на душе. Тени за деревьями мерзко ухмылялись, он видел их ухмылки, их глумливое кривлянье. Ему казалось, что он слышит хохот, ужасный хохот, от которого содрогается все внутри. Он привычно сжался в комок, закрыл голову руками, стремясь стать невидимым, спрятаться, укрыться от безжалостного ветра, несущего такой же безжалостный и издевательский гогот. И вдруг все стихло.

Он увидел Ее, идущую к нему по промерзлой тропинке неторопливыми и легкими шагами. Она была спокойной и прекрасной, с грустной улыбкой и понимающими добрыми глазами. Она подошла к нему, скорчившемуся на земле, с застывшей маской страдания на лице. Опустилась рядом, погладила по голове.

– Ты должен быть терпеливым. – Голос ее был голосом ангела, от его звука моментально высохли слезы и отпустила жестокая лихорадка.

Он с изумлением и восторгом смотрел на ее бледное, одухотворенное лицо.

– Ты кто? – прошептал он искусанными в кровь губами.

– Я та, кого ты ждал. Та, кто поможет тебе. Поможет справиться с тоской и одиночеством, и болью, и невыносимой памятью. И с ними. – Она кивнула на тени, притаившиеся за деревьями.

Он слушал и не слышал, лишь смотрел в эти бездонные глаза, впитывая в себя чудесно звучащие мелодичные звуки ее голоса.

– Когда-нибудь я приду к тебе навсегда. Мы будем вместе. И тогда ты сможешь наконец добраться до них…

Ее облик постепенно таял в холодных сумерках, как тает, догорая, свеча. И вместе с ним таял и исчезал его страх, растворялась боль. Жестокий смех больше не терзал его, обрыв был пуст и безмолвен, как погост…

Он встряхнулся, прогоняя яркие, как всполохи, воспоминания. Вода внизу тихо шумела, над головой носились черные галки. Он усмехнулся и покачал головой. До чего непредсказуема жизнь. Мог ли он думать тогда, что весь мир будет у него на ладони? Что наступит время, когда вокруг останется только свет, а ненавистные тени исчезнут. И все это станет возможно лишь благодаря Ей – великому чуду в его судьбе, наивысшему счастью, награде за все страдания и мучения.

Поезд пришел в Энск в пять сорок утра. Отчаянно зевая, Вика вышла на грязный раздолбанный перрон. Ей было холодно и неодолимо хотелось спать. Однако страх преследовал ее и тут. Она с опаской косилась на одиноких прохожих с баулами и сумками. К ней подошел громадный мужик в невероятном тулупе, словно сошедший с картины Репина.

– Девушка, такси надо?

Вика с ужасом глянула на мужика. Он улыбнулся, показывая ряд ослепительных металлических зубов.

«А вдруг это и есть убийца?» – мелькнуло у нее в голове. Но выбора не было. Как добраться до дома дяди Жени, который находился на краю городка, она понятия не имела, а утренний холод и сырость пробирали до костей.

– Поехали, – слабым голосом сказала Вика.

Великан подхватил, как пушинку, ее чемодан и зашагал по платформе громадными шагами. Вика семенила позади, на ходу пытаясь закурить. Они спустились с платформы и остановились у старой «четверки» с битыми фарами и заклеенным целлофановой пленкой передним окном.

– Милости прошу, – мужик распахнул перед Викой дверку. Она судорожно сделала последнюю затяжку. – Откуда вы к нам? – спросил водила.

– Из Москвы.

– Ух ты! – Он покачал головой и усмехнулся. – Ну, говорите адрес, домчу с ветерком.

До Жениного дома оказалось всего ничего, каких-то десять минут.

– Сколько я вам должна? – спросила Вика у тулупчатого.

– Сто рублей, – осклабился тот.

Она протянула мужику деньги.

– Благодарствуйте. – Он вытащил из багажника ее чемодан. Сел за руль, газанул и скрылся в темноте.

Вика осталась одна на пустой черной улице. Вокруг по обе стороны тянулись деревянные изгороди, за которыми виднелись нечеткие силуэты деревенских домов с двускатными крышами. Ей стало отчаянно тоскливо. А вдруг Женя давно уже не живет в этой дыре? Продал дом и свалил в место поприличнее?

Она вздохнула и толкнула калитку, на которой красовалась надпись «Зеленая, 7». Та легко поддалась. Вика прошла по обледеневшей дорожке к темному дому. Свет в окнах не горел. И немудрено – едва шесть утра. Сжав в кулак окоченевшие пальца, Вика постучала в дверь. Ответом было молчание. Она стукнула сильней и слегка подергала ручку. Ни ответа, ни привета. У нее на глаза навернулись слезы. Она готова была уже разрыдаться в голос, как неожиданно дверь заскрипела и распахнулась.

На пороге перед Викой стоял невысокий мужчина в майке и семейниках, с заспанным лицом. Женя!!! Коротышка сонно щурил и без того узкие глаза и с удивлением смотрел на непрошеную гостью.

– Здравствуйте, – неловко произнесла Вика, чувствуя, насколько глупо сейчас выглядит. Шесть утра, темень, мороз – и она с чемоданом.

– Вика?? – В голосе Евгения звучало изумление. – Ты, что ли? Какими судьбами?

– Я! – обрадовалась Вика. – Можно мне войти?

– Конечно, заходи! – Женя отступил, давая ей дорогу.

Вика сделала шаг и очутилась в тесных сенях. Вокруг были сплошные полки, набитые всяким хламом. Женя закрыл дверь и включил свет. Вика почувствовала домашнее тепло и ощутила блаженство.

– Раздевайся, вешай пальто вот сюда. – Женя указал ей на большой железный крюк в стене.

Вика сняла шубку, сапожки и последовала за Женей. Комната, в которую они вошли, оказалась просторной и достаточно чистой. В одном ее углу стояла незастеленная кровать, в другом старомодный шифоньер, а у окна стол с компьютером. Вика вдруг испугалась, что это единственная комната в Женином доме и ей придется спать прямо здесь на какой-нибудь раскладушке или, еще хуже, матрасе. Словно прочитав ее мысли, Женя проговорил:

– Это моя спальня. По совместительству рабочий кабинет. А мы сейчас в гостиную – чай пить. Ты ж небось промерзла до костей?

Они оставили чемодан и прошли в соседнюю, смежную с первой, комнату, практически такую же по величине, но с гораздо большим количеством мебели. Мебель была старая, давно вышедшая из моды: полированный сервант с посудой, большой деревянный стол, покрытый полотняной скатертью, громоздкие деревянные стулья. Вдоль одной стены красовался видавший виды диван, над ним висел огромный цветастый ковер. На столе стояла изрядно истертая шахматная доска, уставленная деревянными фигурками. Вика видела такую обстановку только на старых фотографиях и отчасти в квартире у Машки.

– Садись, – Женя отодвинул от стола один из стульев.

Вика в изнеможении опустилась на него и тут вспомнила, что надо бы помыть руки.

– Дядь Жень, а ванная у вас где?

– Ванная? – Он непонимающе наморщил курносый нос. – Ты душ имеешь в виду? Так он того… на дворе, вместе с сортиром.