Вика вытаращила на него глаза.

– Вы хотите сказать, что в доме нет воды?

– В кухне есть, в раковине, – спокойно произнес Женя. – Пошли, покажу.

Он привел Вику в маленькую закопченную кухоньку, состоявшую из старой замызганной газовой плиты и такой же старой, рыжей от ржавчины раковины, над которой висел водогрей. Женя чиркнул спичкой и повернул разболтанный кран. Из него тонкой струйкой потекла вода, окрашенная в подозрительно оранжевые тона. Вика брезгливо сунула под нее руки, намылила обглоданным мылом ладони, смыла и вытерла висевшим рядом на крючке белым вафельным полотенцем. Евгений тем временем поставил на плиту большой металлический чайник.

– Ты чего ж так внезапно приехала? – Он внимательно посмотрел на Вику. Казалось, он вовсе не был удивлен ее визиту.

– Можно, я попозже расскажу, – жалобно попросила она.

– Можно, конечно, – проговорил он мягко. – Ты, наверное, переодеться хочешь? Так иди ко мне в спальню, я не войду, здесь буду.

Вика отрицательно помотала головой. Через десять минут они сидели за столом и пили чай с бутербродами: толстые ломти сала на черном хлебе. Бутерброды на самом деле ел только Женя, Вика откусила кусок, не смогла прожевать и пила пустой чай с конфетами. Она вообще привыкла есть мало, и все больше салатики да фрукты, поэтому голода особого не ощущала. Женя же сокрушался:

– Как так? Ты же голодная! Давай яичницу пожарю на сале?

При слове «сало» Вику передернуло, и Женя отстал.

– Так что все-таки случилось? – спросил он чуть позже, когда чай был выпит, а бутерброды с тарелки все до одного перекочевали к нему в рот.

Вика глянула на него обреченно и тихо произнесла:

– Меня хотят убить.

– Убить? Кто???

Женя даже со стула привстал. Лицо у него было серьезным и встревоженным. Вика поняла, что он не собирается смеяться над ней, как давешний опер. Путаясь и запинаясь, она поведала Евгению историю, произошедшую с одноклассниками. Тот слушал молча, не перебивал, иногда щурил глаза и смешно поджимал пухлые губы.

– Мда, – задумчиво проговорил он, когда Вика закончила.

– Вы думаете, я больная? Все это придумала? И призрак? – Вика глядела на дядю жалобно, готовая в любой момент расплакаться. В последние дни это стало ее привычкой.

– Да ничего я не думаю, – произнес Женя, рассеянно переставляя на доске шахматные фигуры. – И знаешь, перестань мне выкать. Какой я тебе дядя? Мне всего сорок.

– Ну хорошо, – растерянно проговорила Вика. Она не могла понять, какое значение сейчас имеет, как они будут друг друга называть.

– Ты пустишь меня пожить к себе? – спросила она робко.

– Конечно! Живи хоть всегда, не вопрос. Меня другое волнует?

– Что?

Женя решительно сделал ход конем и съел ферзя.

– Кто проделал с вами всю эту петрушку? Кому ваша компания могла перейти дорогу?

Вика задумалась. Она вспоминала школьные годы. Да, ничего не скажешь, вели себя они лихо. Куличенко боялись не только в их классе, но и во всей школе. Рядом с ним девчонки и Лисовский чувствовали себя в полной безнаказанности. Они действовали, как опричники при Иване Грозном – задирали слабых, дразнили и травили тех, кто не мог себя защитить. Если сейчас начать вспоминать всех, кому они насолили, дня не хватит.

– Вот что, – не дождавшись ответа, проговорил Евгений. – Время девять. Мне пора поработать. А тебе нужно отдохнуть. Я постелю тебе в гостиной на диване.

– А кем ты работаешь? – Вика смотрела на Женю с удивлением. Ей не приходило в голову, что здесь, в этой дыре, можно кем-то работать.

– Я программист, – спокойно ответил Женя. – Работаю дистанционно, беру разные заказы. Зарплата скромная, но зато сам себе хозяин. И ездить никуда не нужно.

Вика смотрела на «дядю» и недоумевала. Странный все-таки человек. Как можно, владея компьютером, остаться сидеть в такой глуши, жить без водопровода, среди старой, разваливающейся мебели, ни с кем не общаться, не иметь семьи…

– Давай, племяшка. – Женя слегка приобнял Вику за плечи. – Ляг, отдохни. Проснешься – решим, как быть.

Она послушно прошла в комнату, дождалась, пока он разобрал ей диван и ушел, переоделась и забралась под одеяло. В тепле и относительной безопасности ее очень скоро сморил сон.

Проснулась Вика от странных звуков. Кто-то высоко и пронзительно вскрикивал и клокотал. Она подбежала к окну: возле сарая Евгений раскидывал пшено, его окружали белые курицы и красивый разноцветный петух, важно выхаживающий среди своего гарема.

«Боже мой, – подумала Вика, – настоящая деревня. Просто свинопас и принцесса».

Тут она почувствовала, что ей необходимо посетить санитарную комнату, будь она хоть на дворе, хоть вообще за его пределами. Вика вышла в сени, набросила шубку прямо поверх тонкого халатика, сунула ноги в сапожки и открыла дверь. Ее тут же обожгло холодом. Женя увидел Вику и замахал руками:

– Ты что! На дворе минус три. Продрогнешь.

– Не могу же я всякий раз одеваться, когда мне нужно в уборную, – недовольно проговорила Вика. – Где она, кстати, у тебя?

Женя кивнул куда-то влево. Вика пробралась по обледеневшей траве к деревянному скворечнику, сунулась внутрь, и ее едва не вырвало. Ну и запах! Нет, она умрет здесь без нормального унитаза, без ванны, наполненной пеной, без тренажерного зала и бассейна. Вика кое-как справила нужду, ополоснула руки в соседнем помещении, служившем душевой, и вернулась в дом. Женя уже сидел за компьютером.

– Порядок? – спросил он у Вики.

– Как сказать… – Она презрительно наморщила хорошенький и аккуратный носик.

Он понимающе кивнул.

– Что поделать, придется тебе привыкнуть. Тут комфорт минимальный в сравнении с Москвой.

– Комфорт! – фыркнула Вика, но вовремя замолчала. Ничего не попишешь, никто ее сюда не звал, сама приехала. Так что права качать не с руки. – Я есть хочу, – пожаловалась она.

– Иди кашу свари. Там на полке гречка. Масло в холодильнике.

– А у тебя есть холодильник? – невольно вырвалось у Вики. Реплика получилась язвительной, однако Евгений сделал вид, что не заметил этого.

– Чувствуй себя как дома, будь хозяйкой, – сказал он, – а мне нужно еще поработать.

Вика отправилась в кухню. Вокруг все было настолько грязным и засаленным, что ей стоило немалых усилий отыскать более или менее чистую кастрюлю. Брезгливо морщась, она насыпала в нее гречки, залила водой и, не посолив, поставила на огонь.

Ей пришло в голову, что нужно хоть немного убраться в этой берлоге. Вика оставила гречку на плите и заглянула в комнату.

– Жень, а перчатки у тебя есть?

– Рукавицы есть, теплые, на овчине. Да пока еще рановато для них.