Но сейчас вокруг было пусто. Так, какие-то птицы в кронах деревьев да пара зверушек в подлеске. Мелкие. Зайцы, наверное. Мышей я не чувствовала.

Постепенно рассвело. Мы продолжали путь по пустой дороге. Перелески, голые уже поля, покрытый инеем бурьян вдоль обочины.

— Через пару часов придем, — оптимистично сообщила бодро шагающая рядом Тин.

— Тин? А ты в магической школе училась?

— Нет. В моё время их не было.

— А как ты училась?

— Да просто. Когда мне было десять, мы с мамой жили рядом с аптекой. И я там на посылках подрабатывала — разносила по клиентам микстуры да лекарства. А потом дядька Петрим стал меня понемножку обучать, приспособил отвары да вытяжки делать и смеси разные составлять. Читать и писать я умела, мама научила. Оказалось, у меня есть способности — и запоминала я легко, и микстуры хорошо получались. К четырнадцати годам я была у Петрима помощницей. Он не старый был, и не противный… кажется, были у него планы на мне жениться. Да только когда чума пришла, он умер. Как и мама… А потом приехали его родственники и аптеку продали. И я осталась на улице. Перебралась в другой город, открыла свое дело, прожила там пять лет. Что дальше — ты знаешь…

Тин замолкла. Да, я знала про несчастье с Ани. И про то, как Тин дважды пыталась уехать подальше и снова поселиться в городе, — и дважды вынуждена была срываться с места, когда её опознавали. Как стала ездить по деревням, разыскивая себе учителя. Потом несколько лет жила в работницах и помощницах у старой знахарки. Магией та не владела, но о травах знала все. И, наконец, сменив еще несколько мест, Тин поселилась близ Зеленой Благодени.

— Ти-ин…

— Что?

— А можно спросить?

— Чего? Говори уж. Что кошку за хвост тянешь?

— А ты замужем была?

— Эх, Мири, нашла ты, что спросить. Ну ладно, скажу. Был у меня жених во втором городишке, где я пыталась пристроиться. Именно он-то меня властям и сдал, — за мою голову пять золотых давали, много по тамошним меркам. Я сумела сбежать. Но с тех пор счастья себе не ищу — не надо мне такой радости.

Тин невесело засмеялась.

Я поёжилась. Вот еще одно подтверждение: все мужики — гады. И сообщила:

— Я тебя люблю. И, когда выучусь и стану сильной, — вернусь. Будем жить вместе, и никто нам не нужен!

Тин засмеялась снова.

Сухая Соха меня потрясла — вокруг стояли двухэтажные домищи, и народу было столько, сколько я в жизни не видела. А под ногами лежал настил, который назывался тротуаром. Дощатый, но все равно ходить по нему было несравненно удобнее, чем по грязи. Тин тут же посоветовала мне закрыть рот и перестать хлопать глазами. И сообщила, что в больших городах мостовые каменные.

Сначала я порывалась начать здороваться со всеми прохожими и кланяться, но снова получила нагоняй. Во-первых, в крупных поселках такое не принято — большинство людей не знакомы между собой. А во-вторых, раз я решила взять фамилию матери Тин, тер Сани, так нечего мне дворянский статус в грязь ронять. Кому попало я кланяться не должна. Учтивый кивок головой — равным. Реверанс с полуприседом на одну ногу, которому меня научила Тин, — для высших. И вежливое ответное «добрый день» для остальных. Не более. И неважно, что я еще маленькая. Статус есть статус. Я задумалась: может, мне все ж назваться просто Тимири йор Благодень?

— Не бойся, привыкнешь. Сейчас зайдем к моей знакомой лекарке, отдадим часть трав. Они обычные, большой разницы что тут, что в Рианге, в цене нет. Потом сходим на рынок — надо тебе еще носков прикупить да какой-нибудь еды в дорогу. Там же и оказию поищем: вдруг кто из крестьян в сторону города едет? Ну да и поедим чего-нибудь.

Я закивала — живот давно громко и настойчиво урчал.

Тин купила мне не только носки. К багажу добавился свитер под горло плотной вязки из серой мягкой шерсти, пара настоящих черных головных лент и пленивший мое воображение резной гребень с оскаленной мордой неведомого чудища на нем. Пока Тин отоваривалась, я цеплялась сзади за ее плащ и в оба уха слушала, как моя наставница торгуется. Оказывается, если постараться, можно даже без шума и криков снизить цену на треть, а то и больше. Закончили мы поход в корчме, где Тин выбрала стол у стенки, велела мне сторожить наши сумки, а сама пошла к прилавку. Через несколько минут румяная девчонка лет пятнадцати принесла нам поднос с парой глиняных мисок горячей похлебки, деревянные ложки и тарелку с крупно нарезанными ломтями хлеба.

Мне всё нравилось. Но одновременно было тревожно: это вместе с Тин хорошо. А что было бы, окажись я тут одна, без нее? Поёжилась.

— Мири, не волнуйся так. Привыкнешь. Я, когда одна осталась, была лишь на год старше тебя. А видишь, ничего, выжила.

Ну, если так…

Нам повезло. Один из купцов, закупавший в Сухой Сохе по дешевке сено и зерно, чтобы потом дороже перепродать их в городе, согласился нас подвезти всего за несколько медяков и с условием, что Тин по дороге посмотрит, что у его племянника с локтем. Четыре телеги выехали на западный тракт за час до заката — прижимистый дядька не хотел лишний раз платить за ночлег в трактире и постой коней. Ведь еще не холодно. В смысле, сугробов пока нет. Так что переночевать можно в сене, а лошади пусть попасутся у дороги. Сплошная экономия. Мне такой образ мыслей был понятен — сама поступила бы так же.

Я была одета по-мальчишески, на глаза не лезла, так что на меня попросту не обращали внимания. Пользуясь свободой, с разрешения Тин забралась, цепляясь за веревку, наверх высокого воза с сеном и улеглась там на живот. Ух ты! Видно все вокруг… А стог покачивается на ухабах туда-сюда, и приходится цепляться за веревку, чтобы не свалиться вниз. Такого счастья в моей жизни еще не было. Даже когда съехали с дороги, чтобы устроиться на ночлег, я не спешила слезать. Есть пока не хотелось, с остальным можно было тоже потерпеть. Сползла вниз, только когда вспомнила, что мы с Тин сегодня вместе, может быть, последнюю ночь.

Забралась к ней под телегу и притулилась сбоку.

— Соскучилась, Мири? На, укутайся попоной — к утру холодно будет.

— Тин?

— Да?

— Я не хочу, чтобы ты уходила…

— Я и сама не хочу. А что поделаешь? Ломаю голову, ломаю, а по-другому никак не выходит. Спи… И да, Мири, если придется одной куда идти, зовись Тимом — по-мальчишески. А то какой смысл одеваться как пацан, а зваться как девчонка?

Я захихикала.

— Ну что смешного нашла?

— Ты — Тин. А я — Тим. Смешно!

— И вправду смешно. Всё же спи…

На следующий день ближе к вечеру мы подъехали к Риангу. По дороге Тин рассказала, что город этот довольно большой. Вырос он на скрещении двух дорог. Тут тракт, по которому мы ехали, пересекался с другим — большим торговым путем с севера на юг, который заканчивался в Аринде — удобной морской гавани с одноименным портом, откуда отплывали корабли к восточной группе островов, заселенных викингами.