– Как пчелу проглотил, – выдохнул он.

– Ешь еще, – приказал Уилл. – Надо. Не то помрешь.

У Джо слезились глаза. Но он все-таки съел еще один гриб, а потом, подстегиваемый непрерывными угрозами неминуемой гибели, и еще парочку.

– Я… тошнит. Сильно тошнит. Плохо тошнит, – выдавил он. – Умираю.

– Все правильно, так и надо, – бессердечно отвечал Уилл, – а через минуту тошнить будет еще сильнее.

Так и случилось; и полминуты не прошло, а рвотная сыроежка[60]подтвердила свое гордое имя: Джо расстался со всем, что съел в этот день. Приступы были так сильны, что могло показаться, что мальчик вот-вот расстанется с какими-нибудь нужными внутренностями. Когда рвотные позывы наконец прекратились, Джо повалился навзничь, бледный, потный и совершенно опустошенный.

– Так тебе и надо, – нравоучительно сказал Уилл. – Это тебе, жадному поросенку, урок – не совать себе в рот все, что попадется в лесу. В дикобразах ты, конечно, знаток, но что касается грибов – учиться тебе еще и учиться.

У Джо не было сил отвечать. Вечером Уилл сварил пару дикуш, и Джо все-таки сумел удержать в желудке кусочек мяса и несколько глотков бульона. После ужина он долго сидел молча, размышляя.

– В другой раз, – заявил он наконец, – лучше дай мне умереть, только не заставляй есть эту красную гадость.

– Если когда-нибудь съешь гриб без моего разрешения, я так и сделаю, – мрачно ответил Уилл.

Как-то вечером мальчики возвращались в лагерь после дня, проведенного возле бобрового пруда, и Уилл впервые встретил зверя, разительно отличавшегося от тружеников-бобров. Джо раздувал угли в очаге и вдруг услышал, как вскрикнул Уилл, возившийся у поленницы. В полумраке Джо увидел, как Уилл схватился за горло и тут же резко взмахнул рукой, словно отбрасывая что-то; прежде чем Джо успел подскочить к нему, Уилл повторил это движение и отпрянул от поленницы. Джо подбежал, а Уилл вновь схватился за горло, словно боролся с невидимым врагом, душившим его. И только оказавшись на расстоянии вытянутой руки, Джо разглядел тонкое, гибкое и изящное бурое животное – оно вновь и вновь взлетало по ноге Уилла и кидалось на его горло с молчаливой яростью, ужасающей даже несмотря на невеликие размеры существа. Уилл, хватая ртом воздух, сумел наконец сжать маленького противника и стискивал его, пока в глазах ласки не погас кровожадный огонь; тогда только он кинул на землю ее трупик.

– Ничего себе, – задыхаясь, сказал он, – этот мелкий черт чуть меня не прикончил. Когда я его схватил, он уже почти вцепился мне в глотку зубами…

– Это Тел-кай-лей, Лесной Убийца, – сказал Джо. – Быстрее всех в лесах. И готов драться с любым. Если он будет большой как лиса, убьет всех.

Уилл подобрал тельце. Ласка походила на белку, на худую и длинную бурую белку с белым воротником, белыми лапками и брюшком и с тонким хвостом, непохожим на пышное беличье украшение. А вот мышцы челюстей и шеи оказались очень длинными и очень сильными.

Позже у костра Джо рассказал Уиллу, как выслеживал ласку по следам на снегу – это было на Северо-Западе – и как поразили его кровь и смерть, которые зверек оставлял за собой. Мыши, кролики, куропатки, крысы и даже белки: причем ласка ловила и убивала их не от голода, а просто из кровожадности. Из каждой жертвы ласка высасывала немного крови, бросала труп и начинала новую охоту.

– Однажды, – завершил свой рассказ Джо, – я подстерегал уток, в кустах сидел. Вдруг надо мной летит темная тень. Я посмотрел вверх, там орел искал мертвую рыбу в воде. Я выстрелил из лука, пробил ему грудь. Старина орел упал. Я пошел к нем у. У орла на шее вижу череп ласки. Когда-то орел поймал ласк у, ласка, она извернулась, укусила, сжала зубы так, что орел не смог уже скинуть ее. Осталось у него вроде как ожерелье из черепа на всю жизнь.

В свою очередь, Уилл рассказал Джо, что он читал о ласках. Зверек, убитый Уиллом, был короткохвостой, или бурой лаской, иначе горностаем[61]. К северо-западу от здешних мест жила длиннохвостая ласка – она крупнее и отличается коричневато-желтым брюшком.

– А еще, – добавил Джо, – есть счастливая ласка. – Счастливая? – удивился Уилл. – Это как?

– Маленькая, как мышь. Человек видит счастливую ласку раз в жизни. Злобная, храбрая, как большая ласка. А если индеец ловит счастливую ласку, точно станет вождем.

– Это почему?

– Откуда я знаю? Просто знаю, что это так. Мой дядя, он однажды видел счастливую ласку. Побежал за ней, кинулся животом в лужу. Но поймал. Она ему большой палец почти отгрызла, но он не отпустил. После стал большим вождем.

– Ну, – сказал Уилл, – раз даже поймав ласку размером с мышь, делаешься большим вождем, быть мне президентом: моя-то ласка с целый фут!

– Ты будешь не большим вождем, только большим балбесом, – буркнул Джо, сворачиваясь калачиком в хвое.

Назавтра мальчики решили дойти до истока бобрового ручья. Как обычно, они остановились у запруды – посмотреть, сколько ее хозяева успели сделать за ночь. Они обнаружили, что и бобров, как людей, может настигнуть рок. На дальнем конце пруда бобры подгрызли большое дерево. Но когда оно падало, то задело соседнее дерево, отклонилось в сторону и придавило пару мохнатых лесорубов. Уилл расстроился, зато лицо Джо сияло чистой радостью.

– Печеный хвост бобра! – довольно пробормотал он, потирая живот.

Не без труда мальчики освежевали тушки животных, сняв тяжелые плюшевые коричневые шкуры, растянули их на дощечках и пристроили так, чтобы другие звери не достали. Предварительно они очистили кожу от мездры – тщательно соскоблили со шкур мясо и жир и натерли смесью глины и бобровых мозгов, чтобы шкуры стали мягкими. На обед Джо зажарил бобровую печенку и запек толстые чешуйчатые хвосты; мальчики устроили мясной пир, жирный и обильный.

После ужина случилось еще одно происшествие с горностаем. Мальчики стояли на берегу и вдруг услышали шум в подлеске; на березу, склонившуюся над водой, взлетел полосатый бурундук[62]. Он бежал, спасая свою маленькую жизнь, а следом за ним стелилась в беге красновато-бурая молния – горностай. На коротких дистанциях бурундук – неплохой спринтер и хорошо лазает по деревьям, но способности горностая превосходят его на порядок. Оба зверька раз за разом наматывали круги вокруг ствола, еще и еще. Бурундучок все время жалобно пищал. Горностай фут за футом догонял свою жертву, но в полосатой головке бурундука оказалось достаточно мозгов: последним отчаянным усилием бурундук рванулся, пробежал по нависавшей над водой ветви и сиганул в речку.